Раньше с того места, где остановился Вард, дома Нарьяны вообще не было видно, поскольку непроницаемые для солнечных лучей кроны надёжно укрывали его от досужих взглядов. Даже странно, что при таком мощном камуфляже это строение и близко не было похоже на жилище служительницы тёмных сил. Дом хоть и был довольно старым, но выглядел прочным и ухоженным, по крайней мере, раньше, до пожара. Он был сложен из местного камня, видимо, использовать волшебные дубы в качестве строительного материала ведьме было не с руки. И её резоны были понятны, наверное, даже конченому скептику уничтожение этих могучих красавцев показалось бы кощунством.
Хотя парочку дубов Нарьяна всё же пустила в расход, о чём свидетельствовали прочные дубовые ставни и дверь, укреплённая вдобавок металлическими пластинами. Полы́ в доме и практически вся мебель, кстати, тоже были дубовыми, что придавало интерьеру неповторимый шарм эдакой непритязательной деревенской обстановки. Впрочем, Варда сей примитивный трюк ничуть не обманул. Едва переступив порог ведьминого дома, он сразу почувствовал наигранность созданного Нарьяной антуража, который был предназначен исключительно для того, чтобы клиент расслабился и почувствовал свою защищённость.
Хозяйка дома, вернее, её сценический образ как будто тоже являлся частью этих немудрёных декораций. Ведьма была такой худющей, что одежда висела на ней мешком, а кисти рук напоминали высохшие птичьи лапки. Голову Нарьяны украшала пышная копна абсолютно белых волос, как бы подчёркивая опытность и мудрость заслуживающей всяческого уважения провидицы. Вот только седина отчего-то совершенно её не старила, да и лицо с пухлыми алыми губками, иссиня-чёрными бровями и ярким румянцем на пышных щёчках никак не вписывалось в представление нормального человека о старости и дряхлости. Зато этот откровенный оксюморон великолепно создавал эдакий ореол таинственности.
Впрочем, разыгранный ведьмой спектакль мгновенно перестал веселить или раздражать привередливого зрителя, как только Вард встретился с ней взглядом. Глаза ведьмы притянули его словно магнитом, они были чёрные и бездонные как дыра в пространстве, через которую, наверное, можно было запросто провалиться в ничто, если смотреть Нарьяне в глаза слишком долго.
– Я тебя ждала,– с порога заявила ведьма, зыркнув на гостя своими чёрными глазищами,– сядь сюда, дай на тебя посмотреть.
Вард пробормотал какое-то приветствие и послушно протиснулся между тёплой печкой, украшенной синими изразцами, и столом, на котором стояла фарфоровая чаша с водой, видимо, для гадания. Усевшись на предложенный стул, он с ходу начал излагать цель своего визита. Впрочем, дальше первой вступительной фразы дело не продвинулось, ведьма нетерпеливо махнула на него рукой, заставляя замолчать.
– Знаю я про твою печаль,– проворчала она,– да вот только помочь не смогу. Твоя душа не цельная, мне эти мелкие осколки не склеить.
Заявление ведьмы было весьма неординарным, и хорошо изучивший конъюнктуру колдовских услуг Вард должен был признать, что с подобной тактикой работы с клиентом он столкнулся впервые. Все его предыдущие встречи с этой оккультной публикой начинались с заверений, что для настоящего мага вернуть память человеку не сложнее, чем помочиться. Нарьяна хотя бы не стала морочить ему голову, сразу призналась в собственном бессилии и оттого вызвала у Варда невольное уважение. Вот только проблему это никак не решало.
