– Веста очень скромна и никогда с нами не примет пищу.
Заметив смущение на лице Феди, Веста парировала:
– Федя, я как-нибудь вам покажу, но не могу продемонстрировать это на корабле.
Все заулыбались и напряжение спало. А федино любопытство перехватил Шир, заказав себе блюда из шевелящейся массы разноцветных червяков и жуков, которые хотели немедленно покинуть его тарелку, но тот ловко хватал их длинным раздвоенным языком. При этом он не переставал подмигивать Феде, и предложил и ему пару червяков на пробу, мол, он же знаком с древней земной культурой, где люди вполне поглощали белок даже в такой необычной форме. Федя не растерялся, подхватил червячка на вилку, демонстративно посыпал его перцем и прожевал под дружный хохот всей компании. После обеда все были готовы выслушать Гира. Но на этот раз заговорила Фея.
– Мы – я, академик Быстров и Гир, – долго обсуждали выбор планетарной системы. Она должна была располагаться на периферии, чтобы не затронуть внутренние пути перемещения; чёрная дыра должна была находиться в стадии стабильности, и всё это должно было быть неподалёку от Орфея. Всем параметрам удовлетворяла одна система – астероид, близкий по массе к статусу планеты, звезда – жёлтый карлик, которую мы назвали БиГинер, что в древнем земном языке означало «Начало», – так нам пояснил Быстров. Я собрала несколько групп на Орфее, которые выделили средства для строительства станций переброски энергии, Рой и рептилоиды тоже присоединились своими вкладами, хотя и не участвовали непосредственно в проекте, – она посмотрела на Шира и Весту, и те утвердительно кивнули.
– Я также знаю, что Быстрова поддержало правительство Земли, хотя он этого не афишировал. Станции построили довольно быстро, они стали аналогами порталов с некоторыми модификациями, которые были всем нам известны. Неизвестен был только блок у чёрной дыры, который собирал отторгнутую материю на горизонте событий. Этот аппарат аккумулировал частицы материи в блоке преобразователя, где они переходили в волновую стадию, параметры этих волн перепрограммировались, затем они снова материализовались и бомбардировали поверхность планеты, что и давала ей новый химико-биологический состав. Когда на планете стало наблюдаться развитие фауны, кислородная и водная среда уже вступили в активное биоразвитие, академик Быстров захотел увидеть это своими глазами. Он спустился на планету, а мы оставались на станции, принимая очередной груз. В этот момент и произошел коллапс, причины которого нам неизвестны.
Тут вмешался Шир:
– У меня есть кое-что. Мы наблюдали за всеми преобразованиями с помощью системы сверхдальних телескопов, которые сохранились со времён до нашего вхождения в Содружество, и зарегистрировали вспышку на БиГинере, как вы её теперь называете. Именно в этот момент и произошел коллапс.
– И мы подтверждаем это, – добавила Веста. – Не могу вам открыть, какими методами, но мы, как заинтересованная сторона, также следили за вашими действиями. Но что именно произошло в системе, и почему произошло схлопывание, – ответ на эти вопросы нам надо искать на планете, у академика Быстрова.
– У меня вопрос к вам обоим, – вступил в разговор Борис. – Почему ваши правительства заинтересовались этим экспертом, и даже внесли немалый материальный вклад?
Шир и Веста переглянулись.
– Конечно, главная причина – новая технология, – ответила Веста. – Нас очень заинтересовала идея биологической экспансии на безжизненные планеты, в галактике их намного больше, чем планет с удачными для жизни условиями, и нам бы хотелось иметь возможность заселить их своим видом. А когда мы узнали про метод поглощения и передачи частиц материи у горизонта событий вблизи чёрных дыр, то заинтересовались ещё больше. Плюс фактор ускорения во времени. Сожалею, что всё это не прошло безболезненно, непосредственно нас затухающая волна временного изменения затронула слабо, а Орфей был ближе, и он пострадал куда больше. Но даже в нашей истории и мироустройстве случились слабые изменения, и мы заинтересованы в восстановлении главной временнóй линии.
