Один я был не в силах изменить происходящего за оставшееся короткое время. Спасти хотя бы кого-то – уже была бы победа. Но как? Единственное, на что я уповал, что либо генерал всё же застрелится, побуждаемый совестью, либо червь уполз в другой лес, и мы смирненько побряцаем железками, постреляем по бревнам, вернёмся в уютные казармы и предадимся солдатскому сну.
В ожидании приказа о переброске на полигон, я решил подтянуть свои армейские навыки: потренироваться в стрельбе и вождении автомобиля. Благо в этом мне помог Иван, договорившись с инструктором по вождению, чтобы тот натаскал меня.
Но усерднее всего я стал тренироваться в беге. Бегать я научился так быстро, что один раз получил от ротного в дыхло, забывшись и обогнав его.
При попустительстве всё того же Ивана, отыскав на складе старый бронежилет, настолько древний, что на нем даже дата производства стёрлась, я самолично подправил на нем ремни, отстирал ткань, проверил пластины: толстые, будто их из брони танка вытачивали напильником. Прижав археологический артефакт в каптёрке, перед забегом по учебной полосе, переодевал там и уже оттуда выбегал к построению на плац.
Мой расчет на древность бронежилета исходил из легенды, что при Иосифе Сталине вся амуниция проверялась на непосредственном создателе, на которого надевали бронежилет, и стреляли по нему. Если пластина останавливала пули, то и создатель оставался в живых, и орден Ленина получал, и квартиру на Тверской. А защиту принимали на вооружение. Но уже в поздние советские времена черт-те как солдат снаряжали, некому было отдать приказ по ответственным стрелять. Потому и стали бронежелеты громыхалами, которые можно консервным ножом проткнуть. Понимал я, что это всего лишь сказочки, но в безвыходном положении хватаешься за любую химеру.
В общем, готовился я очень скрупулёзно к предстоящему путешествию на полигон Поганое Городище. Да так усиленно, что даже генерал похвалил мои успехи, перед всей ротой приведя в пример. А мне стало очень тошно от его похвалы, что я еле сдержался, чтобы не выпалить при всех всё то, о чем знал.
Приказ грянул как гром среди ясного неба – ночью дневальный взревел: «Рота подъём!», и я молнией выскочил из постели, быстрее всех собрался и вкинул в потайной карман на поясе камни, кредитку и листок с номерами телефонов тех, кому я планировал звонить, добравшись до города. Если останусь живым в течение ближайших суток.
Бушлат, портянки, сапоги, подсумок, вещмешок, противогаз, бронежилет и вечно спадающая с головы каска, – приоделись мы знатно, как на бал – и рванули на плац. Бодрая речь генерала, бледный от волнения Иван, ротные все вытянулись, хоть мерки для гробов с них снимай прямо здесь. Выдача оружия, погрузка в кузова зилков, и до появления первых лучей солнца мы уже выехали за ворота части.
Мои сослуживцы, глупые и молодые пацаны, уснули сразу, опираясь на автоматы. Один даже лоб прямо на дуло опёр. Хорошо, что патроны выдают после прибытия на полигон, иначе бы эти вояки из нашего кузова дуршлаг сделали бы на половине пути, поснимав с предохранителей и понажимав на курки автоматов спросонья.
Ехали часа три, первый час по бетонке, а далее по извечным проселочным дорогам Руси.
Всю дорогу я не спал, прокручивал в мыслях все возможные варианты событий. Генерал не застрелился, значит, надежда осталась только на то, что червь из леса уполз в другое место. Или сдох, подавившись болотной лягушкой.
