– Отойти к технике! – Приказал он. – Надеть амуницию и бронежилеты! Занять оборонительные позиции!
Всех нас пружиной от его приказа подкинуло. Мы за пять минут заняли боевой расчет. Смотрим в сторону леса. Генерал в громкоговоритель вещает:
– На этом месте проводятся учения Министерства Обороны, покиньте немедленно территорию! – И прочее по уставу.
А гул нарастает, в нашу сторону надвигается. И звук ещё такой вместе с гулом, будто по стеклу куском пенопласта шкрябают, аж зубы сводит.
У солдат в рожке по пять патронов. Нам же отчитываться за каждый из них. В пулеметной ленте пятьдесят патронов. А в пушках и того, заряды холостые. Генерал скомандовал: «приготовиться к стрельбе». Мы все перезарядились, сняли с предохранителей, ждем. Напряглись.
И тут из леса вываливается червяк, как весь из искр, будто молния шаровая. Диаметром пять метров, а длины непонятной, его хвост в лесу среди деревьев был.
И у него не морда, а, как у земляного червяка, тупой конец такой, закругленный. И вот эта махина в нашу сторону поворачивает эту свою морду или чего у него там. Гул от него идет, как трансформатор гудит огромный. И мы вот все же реально окаменели со страха. Командир как заорет: «огонь из всех орудий!».
И мы все разом по этой хреновине дали, у кого что стреляло. А патронов-то у всех только то, что выдали в части. У всех все разом закончилось. Пули, попадая в эту херовину, в никуда будто попадают. Просто в нем исчезают и все. Мы замерли, и тут из него как вылетят искры, словно иглы, во все стороны. Со мной кто стоял, солдат, в него такая искра-игла угодила, и он сгорел сразу же, моментально. В БТР искра стрельнувшая сожгла его, как коробку со спичками. В БТРе же пацаны, боевой расчет весь был, сгорели заживо внутри.
И тут все, кто остался в живых, в кого не попали искры, побежали, крича от ужаса. Кто куда побежали.
Когда комиссия из Москвы прилетела, мы неделю по всей округе солдат собирали, с вертолетом искали. Тех, кого нашли, у всех шок. Они ума лишились. Их спецрейсом в Москву вывезли, и что там с ними было дальше – неизвестно. Мы с генералом только вдвоем в части остались. Ты в столовой на стене выцарапанную в штукатурке карту России во всю стену видел?
– Конечно, видел. Я еще удивился, что это за арт-брют?
– Так это наш генерал за одну ночь по памяти ложкой вышкребал. Я думал, что он совсем спятил. Сижу, глушу спирт и на него смотрю. Готовлюсь связывать его, ремни рядом с собою положил. Он с рассветом, когда дошкрябал, в свой кабинет пошел. А я за ним. Достает он из стола пистолет свой наградной. Прощай, говорит, Иван.
Застрелиться он хотел. Я его еле отговорил. Надавил на честь офицера и присягу. Что, мол, если он уйдет, то враги России, желающие его смерти, победят. А, значит, родина проиграет. Я-то свою семью сразу сослал в город к теще. А семья генерала за ним не поехала, когда его сюда сослали. Кроме меня, его остановить некому было. И вот сидим мы вдвоем тут и ждем решения из Москвы. Трибунала ждем. Погибших даже не посчитать. Тех, кто сгорел, от них и горстки пепла не осталось. А кто разбежался по сторонам, не знаем, сколько их. Может, утопли в болотах. Потому мы ждали трибунала. Оба.
И тут ответ из центра: «Комиссия установила, что произошел взрыв боекомплекта БТР и рядом стоящей цистерны с горючим… Несчастный случай… Командир и старшина части проявили героизм в спасении военнослужащих и подлежат награждению». Это было хуже, чем под трибунал пойти. Почти вся часть полегла, а нам поощрения.
