– Да может, и на луне, ― не стала спорить Варвара Ивановна, ― а потом сюда к нам свалилась, потому что скакала много.
– Значит, я была лунным тушканчиком! Прыг, прыг и упала в наш огород.
– Огород?
– Конечно, ведь маменька говорила, что меня в капусте нашли.
– Ну ей видней, ― буркнула нянька, чувствуя, что ещё чуть-чуть и сон её сморит прямо сейчас, но девчонка никак не желала успокаиваться ― требует продолжения, уж больно интересно ей, чем всё закончилось.
– Приволок он меня на кухню. Ищет глазами, на какую лавку кинуть. Кухарка господская, Прасковья, попыталась на защиту встать. Да куда там! От злости его всего корёжит. Прасковье затрещину отвесил. Та аж упала. Вдруг откуда-то кот вылез, Гусар. Встал на задние лапы и пошёл на хозяина-то. Орёт страшным голосом, усы вперёд выставил, уши прижал. Хозяин и присмирел от неожиданности. Потом рассмеялся. Говорит, ладно уж, идите с богом, раз у вас такой защитничек выискался. Отходчивый был. Потом нам с Прасковьей по платку подарил, чтоб сильно не обижались. А Гусара с тех пор весь дом зауважал. Каждый норовил ему кусочек лакомый в зубы сунуть. Толстый такой зверь сделался, гладкий со всех сторон. Хозяин по осени его в свою лавку, где мехами торговал, отправил ― мышковать, ну и перед другими торговцами хвастаться. Тогда ведь купцы не только своими животами мерялись, но и котами: у кого зверь упитанней, тот, стало быть, и богаче.
История с Гусаром Ташу ещё больше развеселила.
Не желает ложиться и всё тут. Засыпала няньку вопросами про давнее житьё-бытьё. И что на праздники кушали, катались ли на лошадях, какие песни пели. Варвара Ивановна, отвечая, все силы окончательно растеряла, еле дождалась, когда девчонка, глаза закрыв, задышала легко и тихо, встретившись с первым сном. А нянька так умаялась, что забыла перед тем, как в свою каморку идти, мокрый коврик перед детской кроваткой постелить. Оплошала, старая.
***
Гувернантке в отличие от няньки не спалось ― воспоминания всё чаще возвращали её в Петербург, где, несмотря ни на что, она была почти счастлива. Интересные люди, необычные мысли, робкие её попытки заменить зло добром и первый успех. Нынешняя же провинциальная жизнь казалась пока что зыбкой, непредсказуемой и тревожной. Мина Осиповна ко всему внимательно присматривалась, прислушивалась, в надежде выискать подсказки верного пути, но так и не находила их. Может, слишком мало времени прошло?
И посоветоваться-то не с кем.
Одна-одинёшенька.
Вот, именно отсутствие близких по духу людей, её большего всего и беспокоило. Ссылка (так она называла свой внезапный отъезд из Петербурга) вытащила из неё давно придушенные страхи и лишила опоры. Берта когда-то уверяла, что страх легко лечится любовью, а любить ― значит не вмешиваться. Спорно, конечно, но сестра, хоть и старше всего на год и совсем на неё не похожа, часто была права. Если бы не маменькино вечное стремление всех перекроить на свой лад и заставить безропотно подчиняться, что никак не походило на нежные чувства, то вполне возможно жизнь сложилась бы иначе. Теперь же стать той, для чего рождена, боязно, но и чужой воле покориться уже не получится.
Просто распутье какое-то.
Закутавшись в длинный халат мышиного цвета, единственным украшением которого были бледно голубые кисти на поясе, и не зажигая света, Мина прошлась по комнате, ступая неслышно, мягко, чтобы ничем не нарушить прохладную тишину ночи. Нащупала на комоде стакан ― захотелось пить, но тот оказался пуст. Не обнаружив рядом с ним и графина, она со вздохом накинула на плечи шаль и отправилась на кухню.
