В которой появляется очень интересный человек.
Но тут на узкой улочке появился прохожий. Никуда не спешил. Гулял себе вечером, дышал полезным морским воздухом. Положив руки в карманы серого плаща, мерил неспешными шагами улицу. Лет ему было примерно пятьдесят-пятьдесят пять, щуплый, среднего роста, в больших роговых очках. Из под берета торчали совершенно седые волосы. Смотрел не прямо и не в сторону, а скорее сквозь пространство. Вот так Пушкин гулял по Александровскому саду, отрешался от всего и в голове у него рождались стихи. Знакомые удивлялись: «Странно себя ведет Александр Сергеевич. Проходит мимо, не здоровается. Смотрит на нас и не замечает как будто.»
– Добрый вечер, сэр. Извините нас за беспокойство. Не могли бы вы нам помочь?
Человек поднял голову и своим колючим взглядом пропорол Гарова и Слонова. Вдруг отчего-то взгляд смягчился, в глазах появились искорки, и незнакомец изрек нечто неожиданное:
– А я смотрю, вы гуляете без головных уборов?
– Нам не холодно.
– В приморском городе, в пятистах ярдах от берега очень опасно вечером без головного убора. Внезапный порыв ветра и отправитесь в больницу. Хотя откуда вам это знать – в Москве ведь нет моря, правда?
Это было уже слишком! Можно подумать, что у незнакомца в очки встроен миниатюрный рентгеновский аппарат, который вместо внутреннего строения показывает полное досье. Первым прервал немую сцену Гриша:
– Простите, сэр, неужели вы определили по акценту?
– Ну, нет. Английский ваш безупречен.
Гриша не унимался:
– Но как же вы узнали? На нас ведь не написано.
– Написано. Вот здесь, на вашей куртке. И даже очень четко написано, хоть и не крупно.
Даже наблюдательный Слонов поразился:
– Но ведь эти буквы можно принять за Болгарские или Сербские.
– Какая может быть Болгария, если здесь написано Москва.
Оба посмотрели на куртку. И действительно слева на белом фоне было написано «Фабрика Большевичка Москва»
– Так что я вас разочарую: никакой дедукции тут нет.
– А я уже подумал, что вы Шерлок Холмс – с улыбкой сказал Гриша.
– Нет. Я не Шерлок Холмс. Я Уотсон.
Грише показалось, что погружается в сказку, в параллельный мир:
– Доктор Уотсон?
Незнакомец усмехнулся слегка. Видимо этот вопрос ему уже задавали и не раз.
– Нет, просто Уотсон. Хотя, тоже немножко литератор.
– И вы по-русски умеете читать?
Уотсон с легкостью перешел на русский и сказанул такое, что у друзей рты от удивления открылись:
– А вас это удивляет господин… ох! Извините товарищ Гаров? А объясняется все просто. Сегодня в клубе Пауэр мне сказал, что из России приехали двое шахматистов. Но даже если б и не сказал, я бы все равно догадался.
– Догадались бы, как?
– Если не ошибаюсь, в июньском номере шахматного журнала «64» обзор юношеского фестиваля в Москве и на обложке ваше фото, кажется Гриша?
– Значит, вы имеете отношение к шахматам?
– Вы не наблюдательны господин Гаров. Или скорее у вас избирательная память. А это хорошо для коммерции, но не для шахмат. А не желаете ли по чашке чаю? Я живу здесь рядом. Разговаривать гораздо приятнее сидя в уютном кресле, за чашкой чая.
