До квартиры было недалеко, и он не торопился: сумел усмирить панику и даже выстроить четкий план действий. У него есть неделя, взятая на работе в счет будущего отпуска. Целая неделя, чтобы понять – ослеп навсегда, или заветный «щелчок» снова случится. Матвей даже усмехнулся: судный день длиною в неделю – повезло!
Дорога до дома была выстроена достаточно безопасным маршрутом, только в одном месте нужно было пересечь полосу движения автомобильного транспорта. Там присутствовал светофор, который издавал для пешеходов звуковые сигналы при включении зеленого света. Правда, он довольно часто не работал – Благолепова не волновало, готов был на этот момент отдаться на волю Всевышнего: задавят, значит так тому и быть. В первое время своих тренировок, он считал шаги, чтобы не сбиться с выверенного пути, потом дошел до автоматизма: просто понимал, в какой именно момент нужно свернуть… Если бы не тянущая сегодня душу тоска, которую он старательно гнал прочь, можно было посчитать, что все нормально и идет своим чередом.
Дорогу перешел беспрепятственно: только споткнулся на ступеньках, ведущих к пешеходному переходу – сам не понял, как. Просто ноги вдруг дрогнули и подогнулись на третьей ступеньке, пришлось сделать огромный шаг, чтобы преодолеть две оставшиеся. Думал – упадет, но удержался и пошел на звук запищавшего светофора, убыстряя шаг. Наверное, мог и не торопиться потому, что звуков подъезжавших автомобилей не услышал ни с одной стороны. Теперь осталось только дойти до подъезда и подняться по ступеням на родной третий этаж. Матвей вздохнул и удивился: в ноздри проник неожиданно крепкий и сладкий аромат созревших яблок. Выходит, верно говорят: отсутствие одного из органов чувств обостряет деятельность других… Он еще раз «затянулся» сладким воздухом, да так, что ударило в голову, как от изрядная доля алкоголя. Матвей пошатнулся и едва не упал.
– И-и, батенька мой, – услышал сбоку от себя. – Еще не вечер, а вы уже на бровях-с.
Голос был скрипучий и ехидный, и Благой узнал этот голос – Хрусталёв, старикан, что всегда по утрам сидит на раскладном стульчике рядом с киоском Роспечати. Газеты не покупает, а прочитывает, не отходя от точки распространения. Все время твердит при этом ехидным своим голосом: «Имею право просматривать перед покупкой». Тетка, что торгует прессой всегда начинает с ним ругаться и всегда замолкает через несколько минут, из чего становится ясно: перебранка эта для обоих сродни утренней зарядке.
– Проваливай, дед, – буркнул Матвей, но был подцеплен под локоток весьма решительно.
– Как можно-с, провожу до самой Екатерины Артёмовны.
«Катя приехала? – подумал Матвей удивленно. – Ничего не говорила. Решила мне сюрприз на день рождения сделать?». Под эти размышления не заметил, как по ступенькам дотопал к месту жительства, Хрусталёв тёрся о его бок и продолжал что-то бормотать – Благой особо не прислушивался, соображая, как рассказать сестре о своей напасти.
– Вот-с, Екатерина Артёмовна… – льстиво оповестил старикашка и выдвинул Матвея вперед, как на блюдце положил…
– Во-о-он как… – протянула Катя, и голос не обещал ничего хорошего. – Ты… – она замешкалась (припоминая, как зовут непрошенного добродетеля?), но ненадолго, закончила решительно. – Дед! – проваливай.
Благой засмеялся – все же есть у них с сестренкой общие черты!
– Что, и на пивасик не подкинете? – изумился Хрусталёв.
