Читать онлайн Евдокия Краснопеева - Девочка, не промахнись!

Миллениум. Начался новый век, в мире и в России происходили

крайне увлекательные, порой страшные, порой странные вещи…

Снег. Улица. Фонарь…

Когда-то она это читала…

«Пляски смерти», – вспомнила она, нехотя.

Хмель все еще кружил голову, и мысли были также ленивы, как и тело. Хотя прохладный воздух сулил скорое освобождение от благостного безразличия ко всему сущему. Ноздри вдохнули сладкий от подопревшей листвы воздух и затрепетали от восторга.

Хорошо-то как!

А главное, грядет время, когда никто больше не скажет «делай то, Настя, делай это и не смей делать этого»!

Снег… Улица… Фонарь… – цокали каблучки по отсыревшим плитам. Хотя, при чем здесь «снег»? Воздух был наполнен влагой, как губка. Если бежать быстро-быстро…как шестисотый «мерс», щеки покроются росой. Конденсируются на коже (Еще одно слово из давно забытой жизни!). Вернее было бы сказать: Роса. Улица. Фонарь.

Каблучок модных сапожек угодил в трещину, и нога подогнулась, едва не заставив свалиться в неизвестность. Настя рванулась, безжалостно выдирая застрявший сапог из невидимой ловушки. Некогда асфальтированная дорожка развалилась, опуталась травой, покрылась щербинами – не Московский проспект и даже не Набережная улица…. Совсем не улица.

Роса. Пригород. Фонарь.

Она поймала этот новый ритм и снова зацокала сапожками.

Свежий ветерок поиграл локонами её модной, высоко взбитой прически; разгоряченный щеки приняли неожиданную ласку с восторгом.

Удивительный октябрь – теплый, в меру дождливый. Правда, листья уже почти опали. Настя взглянула вверх. Звезды, щедро разбросанные по низкому небу (казалось, подпрыгни – и схватишь руками) блестели не ярко, умиротворенно. Не то, что в январе, когда стужа превращает их в лютых ненавистников всего живого. Сейчас Настя видела над головой одни дружелюбные огни. Ни это ли знак в хорошем исходе дела?

Роса. Пригород. Звезды.

Девушка удовлетворенно вздохнула: она вывела формулу сегодняшнего вечера, вечера ожиданий и надежд.

Сзади, чуть сбоку появилось мерцание, вначале отдаленное, а потом приближающиеся быстро и неумолимо. Настя ступила на шоссе, преодолев заросли пожухлой травы, и подняла руку жестом, понятным всем автомобилистам. Машина пронеслась мимо, обдавая её мелкой изморозью и порывом горячего воздуха. Девушка не расстроилась, даже была рада, потому что это была не та машина, которую она ожидала. Перспектива быть принятой за шлюху не прельщала, но и не пугала настолько, чтобы заставить прятаться в кустах все время. Ведь Гена должен её увидеть. Пора. Уже пора. Небольшая тень беспокойства затеплилась в сознании, неохотно, но настойчиво. Может быть, она ошиблась в расчетах, и машина проскочила мимо неё, не заметив. Больше Настя не пряталась…

Он затормозил, резко открыл дверцу и буркнул из полумрака салона:

– Далеко же ты успела ускакать.

«Это ты не слишком торопился!». Настя промолчала и юркнула внутрь. Назад они мчались, как ветер. Когда за деревьями замелькали освещенные окна коттеджа, он повернулся боком и хмуро цыкнул:

– Давай ключ.

– Что ты с ним будешь делать, Гена?

– Давай ключ, сука, – в руке, свободной от руля, блестел вороненый металл.

– Сука? – Настя улыбнулась лениво. – А уверял, что любишь больше жизни.

Кривая ухмылка осклабила острые зубы.

– Ошибался. Оказалось, деньги люблю больше.

– Возьми. – Девушка сунула руку в карман кожаной курточки и протянула требуемый предмет. – Все равно, без меня ты ничего не откроешь. Код знаю только я, ну и Аркаша, конечно.

Они остановились посредине двора. Несколько автомобилей, блестя полировкой в отблесках неверного света уличных фонарей, стояли поодаль.

– Выходи. – Гена толкнул девушку в бок пистолетом.

Она послушно шевельнула ногами, приоткрывая круглые коленки.

– Что дальше, Гена?

Она смотрела без испуга, с легким сожалением, отчего парень разозлился.

– Засуну тебя в машину, приткну к дверям бани и подожгу. Ты останешься во всем виноватой. Пьяная дура врезалась на машине и перекрыла выход. Сгорят все. Кто там разберется, где – чьи кости?

– Как же ты откроешь сейф?

Гена усмехнулся глумливо.

– Он уже открыт, дура. Не ожидала?

Из-за «джипа» выступила тень, высокая чуть мешковатая, привычная глазу – Свирс!

Настя улыбнулась:

– Рада снова видеть тебя, милый. Надеюсь, ты перестал сердиться на мою скверную выходку?

Аркаша сжимал в руках кейс.

– Прости, дорогая. Я решил, что неверная баба – плохой союзник в делах.

Настя перевела взгляд на ухмыляющегося Геннадия и скривилась презрительно:

– Готовый предатель из близкого окружения предпочтительнее?

– Он помог мне. Запер гостей в парилке, за тобой вот съездил…. Ты рассчитывала, что я останусь в бане вместе со всеми?

– Я рассчитывала на нас с тобой, вместе, – сияющая улыбка озарила красивое лицо.

Выстрел прозвучал тихо, пукнуло – и только.

Гена свалился с раздробленным черепом. Аркадий ткнул его носком ботинка.

– Он старался. Орал громко, что вернул тебя, но ты дерешься и не идешь из машины. Все с пониманием отнеслись к моему уходу.

Настя улыбнулась.

– Он был глуп. – Глаза девушки светились любовью.

Свирс скривился и быстро ухватил её за волосы, подтягивая к себе. Прическа дрогнула, роняя замысловатые заколки с фальшивыми жемчужинами на кончиках.

– Я знаю, – зашипел люто Аркаша. – Ты уговаривала его пристрелить меня.

– Я делала лишь то, о чем мы договорились, милый, – слезы брызнули из глаз девушки. – Задурила ему мозги.

Тело Насти сотрясалось от рыданий, а личико было ангельски невинным.

– Ну, прости, прости.

Аркадий брезгливо ткнул женщину так, что она упала на еще неостывший труп Гены.

– Посиди тут. Я подгоню машину.

Он сделал несколько шагов, а в спину ему смотрело черное дуло.

– Мы уедем далеко, Аркаша.

Голос Насти мяукал радостно, со слезой, а рука с пистолетом не дрожала. Да и лицо тоже было спокойным, почти отрешенным. Модулировал только голос, успокаивая удалявшегося мужчину.

О, нет! Она не сможет выстрелить в спину! Пусть повернется, хотя бы чуть-чуть… пусть осознает, кто посылает пулю.

– И нам не помешает твоя новая любовница? – холодно поинтересовалась Настя.

Свирс развернулся резко, все же реакция у бывшего боксера была отменной.

Снова невнятно пукнуло, и миллион ярких брызг вспыхнуло у Насти в глазах. Она все еще видела сполохи пламенеющих языков, а сама проваливалась в темноту…

– Настальжи… – вкрадчиво промурлыкал Хулио Иглесиас мне в ухо.

Я застонала и запустила в него подушкой.

 Боже правый, и так каждый день! Подлый Данька, узнав мою приверженность к испанцу горячих кровей, поставил волнующий голос на будильник. Через неделю моя увлеченность тенором превратилась в стойкую ненависть. А через месяц я была переполнена желанием завести себе мужчину, способного совершить несложную операцию по переналадке моей стереосистемы. Останавливало только осознание, что операция эта займет не более пяти минут, а с мужиком придется общаться гораздо дольше. Жарить ему котлеты и, возможно, стирать носки. Лично сама была с радиотехникой на глубокое «вы».

 Я, нехотя, опустила босые ноги на скользкий линолеум и зевнула во все горло.

 Придется дожидаться, пока Данилка удовлетворит свою потребность в ежегодной порции летнего бродяжничества. Заявится на порог моей двухкомнатной малогабаритки, изрядно изъеденный гнусом, неподражаемо курчавобородый. Возможно, он даже сумеет кое-что заработать в своих наполненных романтикой буднях.… А тут я – жарю другому мужику котлеты…. Картина такого оборота событий нарисовалась у меня перед глазами отчетливо, до самого последнего нюанса поведения действующих лиц.

 Что ни говори, а Танюха права: моё воображение – мой враг. Сознание, что моя длинноногая, сексапильная подруга изрекает своими полными губками только сакраментальную правду, рассердило меня. И я поклялась, что в первый же выходной возьму инструкцию к музыкальному центру, досконально вникну в руководство по настройке и исправлю будильник сама, без вмешательства особей мужского пола.

 Отчаянно хлопая босыми пятками, я устремилась в душ. Рубашка прилипла к телу от душного ночного воздуха, проникавшего через распахнутый балкон почти неосязаемо, то есть никак. Как будто марево над городом остановилось одной нескончаемой стеной, дрожащей, но не дрогнувшей.

 Холодная вода еле сочилась из крана. Ничего не оставалось, как принять обжигающий душ и выскочить из замкнутого пятиметрового пространства, как из сауны – с красным лицом и ощущением новой порции пота, смочившего тело.

 Время вновь поджимало. Пришлось наскоро глотнуть кофе, а банан дожевывать на ходу, цепляя босоножки за щиколотки. Проклятые ремешки никак не желали застегиваться, а потом вдруг один из них лопнул, оставив в руке загнутый свинячий хвостик.

 Да-а… полная катастрофа. Я рванула к шкафу и вывернула все его содержимое на пол. Натюрморт глаз не радовал. Бежевые туфли нуждались в сапожнике, как гипертоник в «скорой»; красные лодочки безнадежно устарели. Оставались только «чешки», в которых я работала над своим телом под просветленное бормотание рэпперов, да матерчатые тапочки, в которых ездила к Таньке на дачу. Спасительную мысль, что все-таки можно надеть красные туфли, если переодеться в малиновый шелковый костюм, предназначенный на выпускной вечер, я отбросила сразу.

 Во-первых, наряд тут же переходит в разряд «надеванных» и не может представлять мою особу в торжественной обстановке.

 Во-вторых, чтобы его надеть нужно лишних 10 минут, которых, судя по часам, у меня уже 5 минут как нет.

 Поэтому, натянув тапочки, я одернула свою просторную юбку, мотавшуюся вольными складками вокруг ног. Задрала кофточку и полила под мышки изрядную порцию аэрозоля в надежде, что буду источать аромат жасмина, вместо тривиального запаха соленого пота.

 На этом все мои косметические операции завершились. Волосы причесывала, заталкивая пудру, помаду и прочую дребедень в сумку, прямо поверх учебников и тетрадок. Немного прыти и вполне успеваю на привычный для себя 12 маршрут.

 Только у его величества Случая сегодня были грандиозные планы на мой счет. Жаль, о своих намерениях он не сообщает заранее. Иначе, я дослушала бы Иглесиаса до победного конца и, наплевав на работу, осталась млеть в своей постели. Правда, эти горькие открытия пришли ко мне гораздо позже. А сейчас я мчалась по щербатым ступенькам с родного девятого этажа, не дождавшись дребезжавшего лифта. У самого выхода из подъезда я споткнулась и замахала суматошно руками, чтобы удержать равновесие. Перспектива грохнуться на облагодетельствованный бомжами пол не радовала. В результате такой аэробики на ногах я устояла, но сумка съехала с плеча и разинула рот обожравшимся крокодилом. Из её чрева посыпалось все, что я туда запихнула несколько минут назад.

– Б…кий род, – сказала я с чувством и принялась лихорадочно хватать свои вещи, наплевав на гигиену.

 К остановке я мчалась крупной рысью и вряд ли бы успела заскочить в троллейбус, если бы не баба Валя. Углядев мою мятущуюся невдалеке челку, старушка сделала вид, что готова к последнему издыханию и штурмовала ступеньки, как Эверест, т. е. в час по чайной ложке.

– Что, Машенька, опаздываешь? – добродушно пыхтела бабка, пока молодой парень, приняв тактический маневр за чистую монету, тянул её за налитые жиром бока вверх.

– Спасибо, баб Валь, век не забуду.