ЦИКЛ «МОЯ ЛЮБОВЬ СТОЯЛА ЗА СПИНОЙ»
МОЯ ЛЮБОВЬ СТОЯЛА ЗА СПИНОЙ…
Где-то плещутся волны
И серчает вулкан.
Метеорами полный,
Звездный мчит караван.
Крест, где Бога распяли,
Излучает тепло.
Нас в любви повенчали
Всем приметам назло.
Много лет растворилось,
Но в любимых глазах
Прежним вихрем крутились
И надежда, и страх.
Смеха волны плескались,
Гнева злился вулкан,
И мечты окунались
В синеватый туман.
Боль, прощенная дважды,
Вьёт рассказ из морщин,
Как влюбившись однажды,
Долюбить до седин:
У небес неспалимых
Вы просите одно —
Чтоб глаза у любимой
Излучали тепло!
Всем Иванам-Царевичам посвящается…
На свадьбе у лягушки я не был никогда,
Хотя гулял подолгу по берегу пруда.
На майские концерты не раз был приглашён
И поваром французским с избытком удивлён.
По дружбе мне сказали: от жизни, мол, отстал,
Лягушки – современный, наш модный идеал!
Поосторожней с шкуркой, чтоб часом не обжечь,
А цветом и походкой возможно пренебречь.
Зато мудры не в меру и знают их мозги,
Кто бросил камень в воду и как пойдут круги,
Очистят дом от мошек и вздорных комаров,
Бессонницу прогонят и квакнут: «Добрых снов!».
С премудростью согласен – умом их не понять,
А взглянет не мигая – не помышляй соврать:
Готов отдать супружник последний медный грош,
Лишь только б не зудела, что к делу не пригож.
Казалось бы, что проще – в платочек да в карман,
Но голосом квакливым приказ обратный дан:
На дальнее болото немедленно везти,
Там тёще нужно ила на грядки нагрести…
Не заставал я квакшей за швейною иглой,
Они не суетились у печки с кочергой.
Зато я видел многих на праздничных балах,
Скользящих в платьях ярких в высоких зеркалах…
На свадьбе у лягушки я не был никогда.
Налью из самовара крутого кипятка…
А на ковре персидском под луком с тетивой
Висит колчан узорный с непущенной стрелой.
Хочу в луч света я вломиться
Хочу в луч света я вломиться,
Как в дверь со сломанным замком.
В потоке ярком раствориться
Безмозглым сахарным куском.
Забыть гнетущие заботы,
А раздражительности ком
Засыпать в ночь перед восходом —
Пусть утром он сгорит огнём.
Поддавшись замыслу творенья,
На искривленья наплевав,
Я устремлюсь на край вселенной,
Пространство скоростью обняв.
Толкая под бока фотоны,
Визжать я буду и нестись
И километров миллионы
Подброшу серпантином ввысь.
В котле больших взаимодействий
Я – указующий всем перст,
На вспышках солнц и на созвездьях
Поставивший зеркальный крест.
Когда ж ось мира провернётся
И всё расплющит впопыхах,
Души моей свет не согнётся,
Повергнув аксиомы в прах.
Вспорхнув с физической картины,
Проткнув стрелою небосвод,
Пятном тепла к щеке любимой
Мой зайчик солнечный прильнёт.
На скатерти узоры полиняли.
Букет засохший в вазе из стекла.
Хозяйка пыль с него стирать не стала,
А выбросить – не поднялась рука…
…Смотри, как просто всё на белом свете,
Хоть фетишизму другом я не был,
Любовь увядшую увидел я в букете,
А чувства нежные – иссохшиеся в пыль.
Дни юности – на скатерти узоры,
Когда-то они радовали глаз,
Хозяйке презентованные взоры
Их обновляли красками не раз.
Застиранные временем – поблёкли
Свидетели немые всех гостей,
От слез обид они, бывало, мокли
И сохли от хороших новостей.
Сравню хозяйку с вазой столь удачно:
Ведь в плане личном не сбылись мечты,
Была б смелей и не такой прозрачной —
Живые б в воду ставила цветы!
Неприметную скалу
Аккуратно подстригу.
Платье белое надену
И крючочки застегну,
Гребень с камнем в полвершка,
Два хрустальных башмака.
Сразу видно, что принцесса,
Прибыла издалека.
Обязательно фата.
Что без блесток – не беда:
Чем таинственнее гостья,
Тем желаннее она…
Принцы съехались на бал.
Каждый гостью приглашал,
Но в ответ никто ни слова
От неё не услыхал.
Тихо в уголке стоит
И загадочно молчит —
Скромность женщин украшает
И о многом говорит.
Паутины не плела,
Взглядом томным не звала.
Всем понятно, что для брака —
Идеальная жена.
Потерявшие покой,
Женихи наперебой
Предлагают руку, сердце,
Герб и замок родовой.
Только тщетно Купидон
В револьвер совал патрон,
Потому что не бывает
В мире идеальных жён,
Чтоб при случае молчать,
По-пустому не пенять
И с подругой по секрету
Кости не перемывать,
Не поддакнуть, так кивнуть,
За напраслину не пнуть
И без лишних разговоров
Молча как-нибудь заснуть…
Ближе к ночи бал закончен,
Слуги у карет хлопочут.
Всех любезно провожаю,
Но вернуться каждый хочет.
Не находят принцы места
(Хоть их подвергай аресту):
Подарила всем надежду
Молчаливая невеста.
Дверь захлопнул на засов,
Снял с затворницы покров,
Глянул – а она босая:
Нет хрустальных башмаков!
Видно, кто-то из гостей,
От любви сгорая к ней,
Взял на память сувениры
Без особенных затей.
Сказка вся, а дальше быль:
Со скалы сметаю пыль,
Платье ей не надеваю —
Говорят, не модный стиль.
Часто слышу по утру
Про хрустальную туфлю:
Примеряют… да всё ищут
Идеальную жену.
Нам приедаются понятья,
И жизнь, как прежде, не горчит.
В цветке случайном мало счастья,
И сердце он не бередит.
Душа ползет чуть тёплой кашей,
Полет возвышенный забыт.
От «ахов» на замок подальше
Знак восклицательный закрыт.
Предмет любви, годами смытый,
Случайно вспомним на бегу:
Всплывают старые обиды,
А чувства щерятся по дну…
Я не таков! С собой воюю!
В атаку поднимаю вновь
Золу остывших поцелуев
И детский искренний восторг.
Мечты бросаю под колеса,
Пытаясь ухватить за нить
Тот миг, явившийся без спроса,
Заставивший её любить.
«Ах!» – восклицаю и не каюсь,
Горчинку с радостью слизну…
И каждый раз понять пытаюсь
Едва рожденную луну.
Когда наступит Судный день
Когда наступит Судный день
И все пророчества свершатся,
Безвременья кривая тень
Начнет на землю опускаться.
И в страхе мир, как раб, падет
Пред неизбежною кончиной,
Не зная точно, что там ждет
За краем тьмы неотвратимой.
Тогда, не веруя в богов
И отрекаясь от святого,
Я постараюсь быть с тобой,
Готовясь в дальнюю дорогу.
Не знаю, есть ли там любовь,
Но наших душ с тобой слиянье
Создаст невидимый покрой
Из всех не стёршихся желаний.
Вокруг не будет больше лжи,
Надежд и суетных забот,
Останутся цветные сны
И звезд бессменных хоровод.
…Когда тот День откроет дверь
И смысла все слова лишатся,
Я буду счастлив, как теперь,
С тобою за руки держаться!
Есть прелесть в трёпе без особенных затей,
Когда рассказ заначит тот, кто посмелей,
И потечет беседа талою водой
Со свежей льдинкой и словесной шелухой.
Склоняет байки старомодная мораль,
В легендах давних непонятная печаль.
И можно долго за тобою наблюдать:
Смотреть в глаза, но не смущать и не играть.
Текут баллады в наслоении причин,
Во славу Дам Прекрасных тупятся мечи.
Вздыхаешь ты и даже быстрою слезой
Сопровождаешь смерть героя под горой.
Чудесна сказка, так похожая на быль.
Умчался всадник – вслед ползет клубами пыль.
Ты смотришь ласково, и хочется сказать:
«Так интересно, будем дальше продолжать!»
Собрать народ в наш век непросто за столом —
Все тихой сапой дорожат своим углом,
Но если выбрались и ладен разговор,
Пускай никто не затевает глупый спор.
Мерцают свечи, счастье кружит ободком,
Обиды спрятаны под навесным замком.
Есть тайна в трёпе, в незатейливых словах
Вся прелесть в них!
А может, в ласковых глазах?
Мне стало просто жить…
И это угнетает!
Я пепел ворошить
Пытаюсь… Улетает.
Я образы зову —
Они приходят те же,
Как будто не живу
Или живу без стержня.
Фонтаном бьют в душе
Минутные порывы,
Ненужные уже,
Без смысла, без поживы.
Мятежный дух ворчит
И требует бунтарства,
Но не бунтарь пиит —
Ни воли, ни коварства.
Обрита голова,
И высосано сердце,
Фатальна колея,
И никуда не деться.
Мне стало просто жить
(Завистники – не плачьте!).
Готов её простить,
Опять… А как иначе?
Жалоба на Рожденного в пещере
Рожденный в пещере всегда забывает
Разуться и свет в коридоре гасить,
И дверь за собой не всегда закрывает,
И руки и шею, и фрукты помыть.
Пинает он мусор по кухне ботинком,
Поскольку в пещере, где стал бы он жить,
Огромный провал заменяет корзинку,
И мусор не нужно в контейнер носить.
Рожденный в пещере не моет посуду.
Посуда – забота для глупых людей,
И в шкуре засаленной ходит повсюду
С следами от жирных ладоней на ней.
Он ножниц не знает, салфеток боится,
И, если поймал заусенец впотьмах,
Он ноготь хватает, как хищная птица,
И быстро сгрызает на зависть врагам.
Рожденный в пещере кричит во всю глотку
И ждет, пока эхо ответит ему.
Рычит на соседей. Толкнув втихомолку,
Он в жизни свою не признает вину.
И если с тобою такой проживает,
Не сможешь ты дверь на засовы закрыть,
Поскольку в пещерах дверей не бывает,
А свет в них всегда постоянно горит.
Моя сентиментальность – мне помеха
Моя сентиментальность – мне помеха
Свой образ важный утвердить в веках.
Из-за неё я слышу взрывы смеха,
И липким холодом меня сжигает страх.
И силы есть, и куражом не беден,
Но девушку к свиданию склоня,
Я, разуверившись и всё прокляв на свете,
К ней не приду, сомнения грызя.
Она всплакнет, прождавши под часами,
Поправит локон и пойдет домой.
Я ж, улыбнувшись хитрыми глазами,
Веселой сценкой наслажусь такой.
Конечно, мне бывает даже стыдно,
Когда мне кажется, что другом обойдён,
Когда достоинств моих значимых не видно,
А виден лишь ущербности газон.
Никто не знает, что в душе я нежен,
Сентиментальностью без устали гоним,
Я в мелких пакостях, как на дрожжах, замешан,
И в них, как мститель, я не уловим.
Грешить и каяться – вот путь мой до могилы.
Простите и поймите Вы меня:
Я нож всегда втыкаю только в спину,
Чтоб жертве часом не взглянуть в глаза!
Когда любовь на свете появилась
«Когда любовь на свете появилась?» —
Спросил Амур однажды у Венеры, —
«Когда впервые сердце так забилось,
Что чувства душу захватили смело?»
«Когда?!», – Венера хитро улыбнулась, —
«Давно то было: я сама не помню.
Но знаю: море сильно всколыхнулось —
Явилась я, венчая мир с любовью».
«А что потом?» – Амур не унимался. —
«Потом меня воспитывал разврат.
Интрига научила всех бояться,
А ненависть открыла двери в Ад.
Была я грязною, обманутой, безликой.
Была страшнее и ужасней, чем беда.
Была убогою, несчастною, забитой,
Вот только чистой не была я никогда».
«Тогда зачем влюбленных восклицанья?
К чему поэтов полуночный бред?
Зачем цветы, объятья и свиданья?
В чем цель бессмыслицы? На это есть ответ?»
«Цветы нужны, чтоб головы кружились.
Объятья, чтоб не мерзнуть по ночам.
Свиданья, чтоб сердца усердней бились
И через миг встречались бы уста.
Поэтов бред огни зажжет во взоре,
Ведь для того над рифмой он страдал,
Чтоб о моем с тобою разговоре
Любовник верный как-нибудь узнал!»
Моя любовь стояла за спиной
Моя любовь стояла за спиной,
Безмолвие храня и веру.
А я не видел – я стремился за другой
И миражу обманному поверил.
Я чувствовал флюиды неземных
Тягучих змей по низу живота,
Запутавшись в энергиях чужих,
Не знал, что эти волны от тебя.
С губою вместе душу закусив,
До дрожи я с другою быть хотел.
А мне в ответ – презрительный призыв,
Чтобы об этом и мечтать не смел!
Как не мечтать, когда тем и живёшь,
Недели заполняя кашей бреда.
Виденья веером, и вновь сюжет похож:
Другая в брызгах радужного света.
А за спиной, качая головой,
От брызг лицо руками прикрывая,
Твоя любовь мечтает быть с тобой,
Не обижаясь и не осуждая.
Смысл жизни ожиданьем заменив,
Она все видит и всегда прощает,
С тобою муки страсти пережив,
Она не мстит, а просто понимает.
Слепа любовь. И в слепоте такой
Не суждено прозреть и взором смелым
