– Но советы же есть. Никто их не отменял.
– Я вырос в деревне. У нас был сельсовет. И какая у него власть? Никакая. А почему? Потому что вечно денег нет. Тротуар починить не было средств. А председателя выбирали, между прочим. Народ голосовал. Выходит, выбирали власть, которая ничего не может. Я потом интересовался сельсоветами, горсоветами, что они могут. Вывод один – ничего не могут. Они в полном подчинении райкомов, горкомов, обкомов. Секретари этих «комов» и есть власть, которую народ не выбирал.
– А Брежнев этого не знает?
– Знает, конечно.
– Так чего спрашивать, если знает?
– Он должен понять, что это неправильно.
– И что ты посоветуешь?
– Нужно вернуть всю власть Советам, значит – народу. Пусть он сам выбирает власть, следит за тем, как она работает, и помогает власти. Разве народ не хочет жить богато? Вот и дайте ему самому позаботиться о себе. Отойдите в сторону, не мешайте. Если нашему народу не мешать, он всего добьется. А то учат, учат…
– И ты подпишешься?
– Естественно.
– Вот и посадят тебя, Арсений. Или спрячут в сумасшедший дом.
– За что? Я не о себе пекусь.
– Выступаешь против партии.
– «Вся власть Советам!» – этот лозунг не я придумал, а Ленин Владимир Ильич. Понимаешь?
– Да я-то понимаю.
– Считаешь, затеял глупость?
– Да ну что ты, Арсений! Причем – глупость? Ты прав. Очень прав! Но письмо не посылай. Брежнев его не получит. Не дадут ему.
− Но молчать я не могу. Нельзя об этом молчать. Вот я, к примеру. Родился перед войной. Детство прошло в деревне. Что я видел вокруг? Нищету, голод, вдовьи слезы… Одни страдания видел.
Ее махонькие ладошки оказываются на его ладонях, широких, твердых, теплых. Он смотрит ей в глаза и говорит:
– Взошел бы на крест, только б не видеть…
И молоденькая Анна Ванеева, глядя ему в глаза и нисколько, ни одной клеткой своего существа не притворяясь, верила – взойдет. Да ведь и сама шагнула бы с ним в «геенну огненную» во спасение людей. Такой был настрой души Анны Ванеевой в ту давнюю пору. Теперь этого не понять…
− Глянешь вокруг – рай, – говорил Арсений. – Поля, леса, речка… А люди живут нищими. И так веками. И так по всей Руси. Почему?
Анна поднялась.
– У меня где-то осталось вино. Со дня рождения.
Она подошла и открыла кухонный шкаф.
Вернувшись к столу с ополовиненной бутылкой «Токая», Анна передала ее Арсению и с полочки над столом взяла два тонких стакана.
– Наливай, – велела она и села на стул.
– За что выпьем? – спросил Арсений, наливая вино.
– Кажется, я только сегодня с тобой познакомилась, − призналась Анна.
– Тогда – за знакомство!
И потом говорили они обо всем, что только приходило в голову, – о прочитанных книгах, о виденных фильмах, о музыке, о будущем и прошлом, чувствуя, как им легко вместе, как они понимают друг друга, и это понимание все больше роднило их.
– Знаешь, сколько времени? – поразилась Анна, посмотрев на свои часики. – Два часа.
Была ночь, автобусы не ходили, пешком до общежития шагать далеко, только разве на такси добраться.
– У тебя как с деньгами? – спросил Арсений. – Я иногда возвращаю долги.
– Утром были, – искренне пожаловалась Анна. – В антикварном увидела четырехтомник Даля. Последние отдала. До зарплаты еще – ужас!
– Зачем тебе словарь? Я русский язык знаю без словаря.
– Это же Даль! Какой ты темный! Уходить собрался что ли?
– А как?
– Да оставайся, – легко предложила Анна.
– Я на полу, – так же легко согласился Арсений.
