– Неприлично Великому хану сердиться, нехорошо выказывать слабость перед подданными! Хан должен думать, не моргнув глазом, а думать нужно в спокойном состоянии. Займись другим делом или отдохни, а завтра будешь думать. Русские правильно говорят: утро вечера мудренее.
Утром Токта совещался с братьями и дедом. Было решено послать на Русь побольше войск, дабы показать русским князьям, кто есть кто. Заодно и Ногаю надо дать понять, кто хан, а кто бекляри-бек.
– Посмотрим, как этот старый лис прореагирует, когда его выкормыш Дмитрий Александрович по зубам получит, – заключил Салджидай-гурген.
– Оголять Сарай нам нельзя, кочевать поодиночке опасно, нужно держаться вместе, а то наш хитромудрый Ногай-ака выбьет нас поодиночке. Пусть Тудан берет половину наших войск и идет на Русь, другая половина будет с нами, дремать нам нельзя, – мудро высказался Сарай-Буга.
Токта все утвердил, вызвал к себе Андрея Городецкого, младшего брата Дмитрия Александровича, и, посулив ему великокняжеский престол, отправил вместе с Туданом в поход по городам русским.
Владимир, Суздаль, Муром, Юрьев, Переяславль, Коломна, Москва, Можайск, Дмитров, Углич были опустошены. Русь зарыдала, завыла, застонала, будто вновь по ней прошелся хан Батый. Князь Дмитрий отрекся от великокняжеского престола в пользу Андрея, а другие русские князья поняли, кто в доме хозяин.
Ногай никак не прореагировал на этот поход, сделал вид, что не заметил. Но нет! Заметил и очень заметил, а главное, понял, что проиграл. Токта укрепился во власти, увидел, как к хану потянулись сомневающиеся нойоны. Однако шуметь старый хитрец не привык, он сразу начал думать, где и в чем можно отыграть. А думать надо спокойно.
Во второй половине девяностых годов тринадцатого века, видя усиление Токты на троне, к нему перебежало большинство знати, в том числе и из улусов Ногая. Бекляри-бек не мог дальше терпеть такой наглости и потребовал от хана удалить из Сарая Салджидая-гургена и Тамма-Токту, а также вернуть в его улусы сбежавших нойонов. Токта не выполнил этих требований, он просто не ответил на послание Ногая. Хан прекрасно понимал, что постепенно все трехсоттысячное войско бекляри-бека перейдет к законному правителю.
Пока Ногай был в силе, он готовился к войне, однако проблемы, возникшие в улусах Придунавья, связали старика по рукам и ногам.
Токта все глубже и глубже вникал в государственные дела, у него появилось желание отстраивать Сарай, этого же хотела и золотоордынская знать, которая все больше желала жить оседло, постепенно уходила от привычки постоянно кочевать, хотя полностью не отказалась от этого. Нойонам нравились красивые вещи, хорошая отделка домов и мавзолеев, женские украшения тонкой работы, красивая посуда. Дома стали строить просторнее и выше, усадьбы шире, бассейны глубже. Китайские шелковые ткани, арабские книги и письменные принадлежности становились постоянным атрибутом каждого богатого дома. Токта внимательно следил за переменами в монгольском обществе, во внутренней политике старался соответствовать времени.
Но была еще и внешняя политика. Хану не давала покоя мысль о завоевании Азербайджана, который, как он считал, незаконно удерживают Хулагиды. Думал он и о границах на востоке. Чтобы обезопасить их, вел переговоры с великим ханом Тимуром о восстановлении единой империи Чингисидов, добился заключения мира с ильханом Ирана Гейхату.
