Дважды прокатившись до нового дома (шестьдесят миль туда и обратно), загрузив и разгрузив фургон самостоятельно, я был несказанно рад видеть Пэта Семидесятника.
– Ты как тут, живой? – приветствовал меня Пэт, протягивая через порог упаковку пива.
Присутствие этого великана шести с половиной футов в кожаных ковбойских сапогах внушало уверенность в счастливом исходе переезда. Пэт носил светлые кудри до плеч, шейный платок и вельветовые брюки-клеш, которые трепыхались на осеннем ветру. Некоторые из моих друзей время от времени отдавали дань моде 1970-х, но только Пэт никогда не выходил из этого образа. Полагаю, что и ко сну он отправляется в расклешенных брюках и бархатном пиджаке. О Пэте, поклоннике рок-музыки и одежды 1970-х, ходили легенды. Даже в булочной, укладывая пироги с мясом и яблоками, кассир однажды изучающе оглядел его и уточнил:
– Вы и есть Пэт Семидесятник?
На что Пэт честно ответил:
– Я и есть.
План был такой: Пэт поможет мне перевезти мебель и коробки из старого дома в новый, а потом мы с Джеммой все распакуем. Пэт вызвался поработать грузчиком исключительно по доброте душевной, ожидая в оплату лишь еду (готовые блюда индийской кухни из ближайшего ресторанчика) и несколько пластинок ирландской фолк-группы «Planxty», популярной в 1970-х годах, которые я купил специально для него в Норидже. Хотя был у приятеля еще один тайный мотив прийти мне на помощь. Пэт никогда не держал кошек, но испытывал нежные чувства к Ральфу, в котором признавал родственную душу. Хотя Пэт ни за что не увез бы Ральфа тайком, мы оба знали: случись что со мной и Ральф отправится к Пэту в Дадли. Там они станут жить, как и было предначертано им судьбой: по утрам подбривать бакенбарды под музыку из альбома группы «T. Rex», а по вечерам посещать бильярдные, заказывая все новые рок-мелодии в музыкальных автоматах под восхищенными взглядами затянутых в кожаные костюмы поклонниц.
Котов мы решили перевезти в последнюю очередь, и заранее было понятно, что Ральф поедет в новый дом в машине Пэта, а не со мной.
– Медведя ты сам забирай, – сказал мне Пэт. – Я люблю этого парня, как родного, но он меня бесит – пялится, будто что-то замышляет.
Предчувствие Пэта не обмануло. На следующее утро я обнаружил его у дивана в гостиной над огромным пятном рвоты.
– Ты, это… вот что, слушай, – сказал Пэт. – Это не я тут навалил, понятно?
На подоконнике, повернувшись к нам спиной, сидел Медведь и вылизывал лапку. Как-то ненатурально он сидел, наверное, проверь мы его лапы, оказалось бы, что вылизывать их незачем.
– Ничего, бывает, – ответил я Пэту. – Наверное, еще один последний протест от кошачьих.
– И когда только успел… – не унимался Пэт. – Я всего на минутку зашел в ванную побриться и…
– Да, он еще может двигаться быстро, когда захочет.
В последние дни Медведь вел себя безукоризненно: не исчезал, не мяукал тонким отчаянным голоском, как раньше, когда нам случалось менять жилье. Старый кот пристально следил за происходящим, ничем не выражая своего недовольства. Однажды Медведь даже забрался вслед за мной на чердак, чтобы проверить, как там дела. Оказывается, и по лестницам он еще вполне мог карабкаться собственными силами. Когда пришло время усаживать Медведя в кошачью переноску, мой пушистый друг был мягким и послушным, совсем не таким упрямым и напряженным, как в прошлый раз. Похоже, и впрямь пришло время переезжать.
