Платье, надетое на ней, как выяснилось, было не из ее гардероба, но сшито словно ей по мерке. Отсюда сделали вывод, что убийца купил его специально для нее. Эта была первая улика за три месяца, оказавшаяся у них в руках. Они обследовали в этом регионе все магазины детской одежды, а также швейные и ремонтные ателье. Но безрезультатно.
После долгих недель поисков пришлось смириться с очевидностью: обнаружение тела Солен никоим образом не помогло продвинуться в расследовании. Ее смерть осталась загадкой, и никто уже не чаял, что удастся найти ее брата живым. Только Жан Вемез продолжал в это верить. И, конечно же, Виктор Лессаж. Из этой общей веры и выросло некое подобие дружбы или, по крайней мере, взаимное уважение.
– А на кладбище вы искали? – неожиданно спросил Виктор.
Этот вопрос застиг Жана врасплох. Вообще-то, с того момента, как он вошел в комнату для допросов, спрашивать здесь полагалось только ему.
– Ты имеешь в виду кладбище Сен-Мишель?
– Ну да, какое же еще?
– Виктор, на данный момент нет никаких доказательств, что исчезновение Нади как-то связано с похищением Солен.
– И Рафаэля.
– Что, прости?
– Я сказал: и Рафаэля! – резко повторил Виктор. – Все как будто уже забыли, что мой сын тоже до сих пор не найден!
Жан ничего не ответил. Что он мог сказать, кроме того, что мальчик, о котором шла речь – даже если он все еще жив, – к сегодняшнему дню превратился в сорокалетнего мужчину и, конечно, больше не имеет ничего общего с тем ребенком, которого Виктор так любил?..
– Я не знаю, искали они там или нет, – наконец произнес он, – но я им скажу, чтобы посмотрели.
– Спасибо.
– Не благодари раньше времени. Поскольку они считают тебя виновным, могут и не прислушаться ко мне.
– Но то дело они теперь должны открыть снова, так?
– На твоем месте я бы не слишком на это рассчитывал. Еще раз: ты для них главный подозреваемый. И большинство этих парней даже на свет еще не родились, когда твои дети исчезли. Я знаю, это не то, что ты хочешь услышать, но для них Солен и Рафаэль далеко не на первом месте в списке ежедневных забот.
– Тот же возраст, та же школа, почти та же дата… Только не говори мне, что это просто совпадение!
– Возраст – согласен. Что касается школы – извини, не соглашусь. Половина всех детей из Пиолана ходит в школу «Ла Рока». «Та же дата» можно сказать только с большой натяжкой – сейчас у нас июнь, а твои дети исчезли в конце августа.
– А тот факт, что Надя интересовалась историей Солен?
– Ты же сам сказал, что не сообщал об этом жандармам – и, как по мне, это твоя большая ошибка.
Жан заметил некоторую перемену в манере Виктора держать себя: в его глазах снова появился блеск, спина выпрямилась, поза стала более уверенной – он снова был готов к бою.
– Пусть сюда зайдет этот кретин, который считает себя большим начальником! – потребовал он.
– Его фамилия Фабрегас, и он отнюдь не кретин.
– Как тебе угодно.
Втайне радуясь, что собеседник наконец-то взялся за ум, Жан направился к двери, но она вдруг распахнулась так резко, что едва не сломала ему нос.
На пороге возник юный лейтенант. Жан не знал его имени, но вспомнил, что видел его рядом с Фабрегасом во время первой пресс-конференции.
– Вы как раз вовремя, лейтенант! Не могли бы вы передать капитану Фабрегасу, что месье Лессаж хочет кое-что ему сообщить?
– Он как раз меня и прислал, капитан, – ответил лейтенант, едва успев остановиться, чтобы не столкнуться с Жаном.
