Блюз перерождений - страница 15

– Нет.

Один из Няниных котов, черный, с пушистым хвостом, смотрел на них огромными глазами, так хорошо знакомыми.

– Подслушиваешь! – прошипела Няня.

Кот потянулся и превратился в Сюзи, стоящую на обрыве со скрещенными руками.

– То, что вы задумали, ведет к краху, – сказала она. – Общение с людьми – вот главный талант Майло. Так устроена его душа. Просто, как дважды два.

Мама протянула руку и толкнула Сюзи в пустоту.

– Будешь учить меня, милая, – шепнула она. – Так-то лучше.

– Все, – отрезала Няня. – Пришло его время сделать нечто выдающееся. Обычное дерьмо на сей раз не сработает.

Майло поднялся, и с минуту они разглядывали тропинку под ногами.

Вновь похолодало. Небо затягивали сумерки.

– Ваши блудни никак делу не помогут, – сказала Няня.

Появилась голова Сюзи.

– Тактичное замечание, – обронила Мама.

– Прошу прощения, – сказала Няня. – Дорогие мои, неужто за восемь тысяч лет вы надеялись удержать все в секрете? Как мило.

– Блудни? – переспросила Сюзи.

– Я извинилась. Оттого-то наш малыш такой разболтанный. Людские души и Вселенские души не устраивают перепихон. Он человек. Она Смерть, не побоюсь этого слова. И вы все время рассчитывали, что это вам сойдет с рук?

– Хм, – сказал Майло. – Я, честно сказать, так и думал. Мол, по причине, что я выдающийся.

– Так и есть! – взвилась Сюзи. – Выдающийся!

– Спокойно! – рявкнула Мама, зажмурившись от усилия сдержаться. – Слушайте: не в первый раз кто-то вроде нее завел отношения с таким, как он. Много веков назад Весна – я говорю про время года – полюбил женщину. Несомненно, она была исключительной и выдающейся, и все такое. И поначалу все было прекрасно. Она упивалась гармонией тепла, возрождения, цветения – в придачу, полагаю, он постарался очаровать ее бурлящим здоровьем, красотой и свежестью. Пребывая в необычной для себя форме, он выучился говорить, спать, есть завтрак и заниматься любовью. Она называла его «Джордж». В своих объятиях он укрывал ее цветами, свежей травой, пухом одуванчиков, лепестками кизила и теплым бризом. В такие моменты он бывал человеком, но бывал и дождем или сказочным деревом. Естественно, она понесла.

Поначалу новость казалась чудесной. Ее живот сделался большим и твердым, как сама Земля перед сбором урожая. Затем он стал слишком большим и твердым, и казалось, вот-вот лопнет. Так и случилось. Она взорвалась лугами, дождями, первоцветом и теплым ветром и стала просто местностью. Чудесный конец, вот только она умерла.

Сумерки сгустились.

– У нас двоих пока все шло неплохо, – сказала Сюзи.

– Я рада. За вас обоих. – Она потрепала щеку Сюзи, как будто замешивая тесто. – Только вот наш Майло не продвигается, вернее, он продвигается на пути в Ничто. На этом, полагаю, разговор окончен.

– Согласна, – сказала Няня.

– Прекрасно, – сказала Сюзи.

– Прекрасно, – откликнулась Мама.

И Мама с Няней растворились в золотистой вспышке.

– Прекрасно, – повторила Сюзи, исчезая в вихре листвы.

Майло моргнул. Прищелкнул каблуками. Развернулся в попытке взять курс на свое убогое жилье.

Вот же так-перетак.

Засунув руки глубже в карманы, он брел, пыхтел и брел дальше.

Смерть не дуется.

Не грызет ногти, не бесится и не швыряется камнями.

Сорвавшись с тропинки, сверкая глазами и скрежеща зубами, швыряя свою космическую сущность сквозь время и пространство, Сюзи повторяла это снова и снова.

– Сволочи, – бормотала она.