За эту ночь партизаны уничтожили почти всю водку, запасённую на десять лет… и это с расчётом на пятнадцать тысяч человек… по пол литра ежедневно.
– Куда дальше пойдём? – Спросил Токарев, затягивая бинты на травмированном плече проводника.
– Куда мы без пушек-то пойдём?! – Небрежно ответил Джазмен и закурил. – Мы ведь свои вчера в говне утопили.
– Что будем делать?
– Бля… – Ответил проводник и почесал затылок. И в этом слове были и страдания, и полное ощущение своей безысходности, и мысли о том, что будет дальше, и даже радость вчерашней победы. Но он просто сказал: – Нам нужно узнать, кто сегодня умер в подземелье, и взять их оружие.
Так и сделали. Токарев добыл себе весьма неплохое средство для выживания: Сайга МК с магазином на тридцать патронов и ещё один запасной магазин. Хозяин карабина умер этой ночью… точнее, напился водки и застрелился. Ещё у кого-то Константин забрал десяти зарядный пистолет «Смит – Вессон» в кобуре… Его хозяин застрелился в районе пяти утра. И старинный шести зарядный револьвер… тоже в кобуре. Хозяин застрелился ближе к рассвету.
Джазмен где-то достал пистолет-пулемёт Томпсона с барабанным магазином на пятьдесят патронов и съёмным деревянным прикладом. США, Чикаго, 1928 год, бандюга Джонни и его кровавый блюз. Гангстерский раритет идеально подчёркивал стиль Джазмена, несмотря на то, что всем было плевать, кто во что одет. На поясе пальто у него висел новенький нож «Жар-Птица» работы тульских мастеров двухтысячного года: сочетание простой и дамасской стали, рукоятка из орехового дерева, украшенная золотом и серебром. Ковка, гравировка, резьба, художественное травление… одним словом, кто знает, тот поймёт: нож – верх мастерства оружейников. Создан для коллекции, но идеально подходит для того, чтоб проводник смог утолить свою жажду крови.
– Ты где это отрыл? – С удивлением спросил Токарев, когда увидел проводника. Он спрашивал про Томпсон.
– Хозяин состоял в Махачкалинской бригаде и умер несколько минут назад после операции по удалению гниющей руки. Истёк кровью. – Любуясь на новое приобретение, ответил «бандюга Джонни».
– И что, тебе так просто его отдали?
Джазмен почесал затылок:
– Ну, как сказать, – подумав, ответил он, – пришлось сыграть в «Камень, ножницы, бумагу»… – Он снова с наслаждением посмотрел на раритет и добавил. – Тот парень, с кем я играл, оказался настоящим профессионалом в этой игре. Так что это было непросто!
Подземелье пустело, поредевшая Московская бригада отправлялась в путь. Все расходились кто – куда. Всю ночь на город падал град размером с футбольный мяч. Тысячи партизан выходили из тёмного подземелья, щурясь на свет очередного пасмурного дня, и шли по разным направлениям. У них под ногами хрустела ледяная пыль разбитых ледяных глыб, упавших с неба… некоторым казалось, что это стекло. Токарев с Джазменом остались одни в подземном городе. По крайней мере, в окрестностях не было ни души. Тускло светили лампы, и Токарев сказал:
– Давай задержимся здесь ещё на несколько часов. Хочу здесь пообедать.
– Да без проблем, – ответил проводник – спешить всё равно некуда. Ещё один плюс войны: всё время в твоём распоряжении.
Через какое-то время парни взяли себе по банке тушёнки и открыли ещё одну бутылку виски. На бутылке не было этикетки и акцизной марки. На всех продуктах в этом городе были приклеены одни и те же ярлыки: «Стратегический запас». Они сидели под той надписью с подтёками, которую Токарев увидел, как только проснулся.
