Боарикс - страница 14

– Вон тута сидят волхвы народа меря! Мы, вятичи, живём с имя бок о бок, в вечном дружелюбии, делить нам с ними нечево! Рази, их девушки не стали в избах наших парней жёнами? Рази наши красавицы не вошли в их домы хозяйками? Мало ли мы с угорским волхвом молодых пар округ ракиты и священнова дуба обвели, венки из дурман-травы, водрузив на них? Егда наши предки пришли в энти благодатныя края, тутошние скифы-фиссагеты, и народ меря не стали прогонять нас, а прямо указали, што простору хватит на всех! Вот в мире и живём, а времени с той поры утекло боле трёх веков….

На поляну, где заседали ещё с победья волхвы, незаметно спустились вечерние сумерки. Кто-то из волхвов подбросил в костёр сухих сучьев и от вспыхнувших языков яркого пламени по лицам собравшихся забегали красноватые блики, а чёрные тени только подчеркнули напряжённое сверкание их глаз.

На обросший мягким мхом пень, где сидел до того вятич, не спеша, влез большой уж, деловито свился в кольца и уставил головку в сторону горящего костра, беспрестанно щупая вечерний воздух своим раздвоенным языком. Такое странное явление напугало волхвов.

– Што энто, Ратибор?! – возопил волхв радимичей. – Пошто на сиденье твоё взгромоздилси сей гад, да ишо уставилси на священный огнь сына Сварожича?! Што энто за знаменье? Толкуй нам, волхв вятичей!

Ратибор глянул на пень, посохом своим спихнул змея и тот бесшумно ускользнул в ближайший куст верболозы. Посмотрев в напрягшиеся лица собратьев по вере, он неожиданно спросил:

– Сколь колец свил змий энтот? Кто углядел?

– Четыре! – ответил кривич.

– Четыре с половиною! – поправил дулеб.

Вятич устремил свой взгляд в ночное небо, что празднично сверкало мириадами колючих звёзд в прогалызинах среди крон мощных дубов, окружавших поляну, после чего, пытливо глядя в тревожно блестевшие глаза собравшихся, изрёк странные слова:

– Чрез четыре с половиною столетия придёт на земли наши вера ромейска, народы наши отринуть быти древнюю веру дедов наших за ненадобностью! Единобожие будет!

– Да ты што, Ратибор! – вскричал росс. – В своём ли ты уме?!

– В своём, братья! В своём! Оттуда! – он протянул посох в сторону юга. – Из стран полуденных придёт сюды, та нова вера! Из Кустантинии!

– Тако, а яко ж мы-то? – растерянно произнёс кривич. – Великий Сварог и сын ево Громовержец Перун рази, допустят то? Не могу я, вятич, поверить, што устои веры нашей, столь древней, пошатнуться быти!

Ратибор протянул руку к костру, заговорил пророчески:

– То не скоро ещё! Но хоша и пришагать быти та вера неотвратно на земли сии, в народы наши, а токмо одно промолвить хочу вам, братья! Наша древняя вера исчезнуть быти не могёт, яко снег по весне, яко листва по осени! Ей быти сидеть в головах, в печёнках, потомков наших вечно! Она неистребима, яко то Ярило, золотой щит Даждьбога, сына великова Сварога, иже скачет на колеснице своей по ясному небу с утра до ночи, егда уходит на другу сторону, дабы дать свет щита свово и тамо. Она впитываться быти в младенца с молоком матери! Верьте тому, братья. Многия обряды сохранятси покуда очи человеков глядеть быти, на мир сей с удивленьем, буркала свои вытаращив. Возьми хоша песни наши обрядовые? Сам дух песни неможно вытравить из сознанья человеков! А свадьбы? Рази ж можно забыть торжественный обряд свадьбы, што приносит в сердца людей неистребимый дух праздника, продолжения рода, вечный круговорот обновления природы? А яко мы встречаем рождение нового года, аще даёт нам надежду на новый урожай, на добро, на новых людей? Нет, не смочь потомкам нашим забыть древние обряды и обычаи, традиции и верования наши! Верьте, братья, тако и быть тому, аще я, верховный волхв вятичей, поставленный народом на пост сей, вовсе умы и души людей не ведаю, и гнать меня надобно отсюдова, куды подале, за тридевять земель, поганой метлой, дабы я боле соплеменникам своим головы не морочил….