Уплывший из-под носа новогодний торт был мгновенно отправлен в бессрочное плавание по реке Забвения, а кот водворён под расстёгнутую на груди облезлую шубейку.
Со всей своей восьмилетней прытью несусь домой. Стучу в дверь ногой, так как обе руки удерживают кота за пазухой и расходящиеся полы меховой одёжки.
Взгляд мамы, открывшей мне дверь, невозможно было описать одним словом. В нём было всё: злость, недоумение, тревога, досада… Но было в нём и ещё что-то такое, чему даже я, учитель-русист, до сих пор не могу подобрать точное определение.
Странно, но я не была наказана ни за долгое отсутствие, ни за резкое увеличение с моей лёгкой руки количества членов семьи, ни за то, что пришла без торта. Я смутно помню, какими словами – подозреваю, что не совсем приличными, самыми мягкими из которых были «дармоед», «нахлебник» и «спиногрыз» – сопровождалось мытьё в тазу принесённого кота. Хорошо запомнились только перспективы недалёкого будущего нашей семьи, обрисованные мамой: теперь у нас на столе будет мясо, ибо мы будем есть мышей, пойманных этим котом.
При более детальном рассмотрении кот оказался молодой кошкой с двумя глазами. Рана на мордочке хоть и была большой, глаз, к счастью, был не задет. Кошечку назвали Машей.
Маша оказалась на редкость воспитанной и смышлёной: мебель и обои не драла, на стол не запрыгивала, а по своим кошачьим делам ходила исключительно на улицу. Мало того, по приходу с прогулки она подпрыгивала и нажимала на дверную ручку, требуя, чтоб её впустили.
31 декабря, вечер. Маша, как обычно, попросилась выйти. В доме готовились к празднику: доставали надёжно припрятанные вкусности, нарезали кое-какие салаты, наряжали ёлочку. Когда до боя курантов осталась пара десятков минут, все уселись за стол проводить старый год.
Как раз в эти минуты кошка «постучала» в дверь. Как самый младший член семьи, я была отправлена открыть дверь и впустить Машу. Заметно похорошевшая за два дня кошка серой молнией прошмыгнула в квартиру. Я даже не успела повернуть рычажок замка, как из комнаты раздался истошный визг мамы и звук чего-то бьющегося…
Оказалось, что Машка с разбега запрыгнула маме на колени и положила ей в тарелку… свежепойманную мышь!
Когда испуг немного рассеялся, оказалось, что Новый год уже наступил! Но наша семья ничуть не расстроилась, наоборот, все смеялись и хвалили кошечку за сообразительность и умение благодарить, попутно припоминая слова мамы о дармоеде и нахлебнике.
Очень скоро бока Маши покруглели, шёрстка заблестела и залоснилась. К весне наша семья увеличилась ещё втрое: кошка принесла забавных мягких котяток. Со временем всех их разобрали в добрые руки наши соседи.
Маша прожила с нами 17 лет. Мне было 25, когда её не стало – так же неожиданно и быстро, как она и появилась. Она просто не вернулась домой, а через несколько дней дворовые мальчишки нашли её за гаражами…
Теперь за нашим городом, среди двух берёзок, еле-еле заметна верхушка большого камня, под которым мы похоронили мою новогоднюю находку. В быстром течении времени мы нечасто вспоминаем Машу, но с тех пор в нашей семье (а теперь и в моей собственной) живут коты – такие же бедняги, принесённые с улицы, вылеченные и откормленные. И знаете, нет на Земле существа более благодарного и преданного, чем спасённый от неминуемой бездомной гибели обыкновенный Кот!
