Военный решил для себя: «Нужно смотреть, где очередь собралась, авось, что-нибудь да отломится».
Шел он так, шел лениво по проспекту в такой же группе зевак, смотрит: справа толпа куда-то стремительно бежит. За дефицитом! Не иначе! Поди, те же сапоги импортные выкинули?
Ноги сами понесли к большому универмагу (это он так думал! на самом деле, к «Белому дому»!).
Какой-то нервный мужчина у входа схватил Федотова за рукав:
– Господа, смотрите – кадровый военный! В форме!
– Отлично!
– Вовремя!
Дали автомат. Всю ночь простоял в карауле. К утру вернулся домой.
Жена, как обычно, хотела отходить грязной тряпкой по физии… Но не успела она сделать и пятого хлесткого удара, как ее тут же скрутили два дюжих молодца в штатском и макнули головой в ведро вместе с полотенцем, намотанным на свежевымытую с финским шампунем голову: «Поостынь немного».
– Это же мой муж, мне можно, что вы себе позволяете?!
– Нет, теперь он муж Государев в звании генерала. Лично охранял покои и покой будущего Президента страны. Так-то!..
Федотов распорядился поместить вещи Бодуненца в багажник. Что-то шепнул в приоткрывшееся окно заднего лимузина. Показалось до боли знакомое одутловатое лицо.
Одноклассник добавил:
– Ты извини, дружище! Тут не так давно прошляпили самолет одного немца-туриста, правда, до моего назначения – приземлился прямо на Большом Москворецком мосту. Потому сейчас с этим строго!
Обнимаясь на прощание, Федотов смахнул слезу:
– Будешь на вручении правительственных наград в Кремле, забегай в гости! Хотя мы, в основном, по заграницам мотаемся. Саммиты, будь они не ладны, «Большие восьмерки», «Ж-двадцать», чики-«БРИКи» или «АТЭС» (не путать с АТС), Давосины…
«Да, вот кто мог бы спасти меня из плена, если бы знал, где я! А где он теперь? – тоскливо подумал Савелий. – Но нет сотика, да и номер на бумажке затерся».
10.55
Рауль схватил Евсеича и Шурана за руку и потащил обоих в подъезд сорок седьмого дома.
На вопросительный взгляд студента отрезал:
– Всё расскажу по дороге…
Накануне вечером Рауль, как всегда, задержался на работе. Он пил очень крепкий кофе, положив в чашку всего лишь один кубик тростникового сахару. Между пальцами левой руки детектив инстинктивно теребил записку: «Рауль, бандецов не прокарауль!» Это секретарша Дина, уходя из офиса, сделала Комарову элегантную напоминалку.
Решая сложные логические задачи, детектив периодически поглядывал на последнюю осеннюю муху, которая то сидела на стене, то летала над его головой.
– «А я все летала, но я так и знала, что сахара мало, ла-ла-ла, ла-ла-ла…» – мурлыкал он запавший однажды в душу шлягер. Его созерцанию полета насекомого помешал ворвавшийся как ураган Евсеич. Посетитель ткнул пальцем в свою переносицу:
– Смотри сюда, Руль! Что же это творится на белом свете?
Детектив поднес лупу к указанному месту:
– Кожа нормальная, без видимых признаков повреждения и деградации. Гематом и переломов не обнаружено. Отбой!
– Вчера бутыль с самогоном сперли прямо со стола! – застонал Евсеич. – Хотел продегустировать перед отхождением ко сну. Пока бегал за стаканом, исчез, бродяга, из-под носа.
– Внук, поди?
– Женька? Не, он наотрез отказывается. Да ему еще три года. Но на всякий случай поставил в угол – для профилактики.
– Тогда внучка.
– Отпадает. Учится в Москве. Стопроцентное алиби.
– Не могла тишком приехать и…
– «И» исключено. Сейчас в Штатах по студобмену. Мусор в Миссисипи собирает. А ихние, наоборот, у нас – Данилиху чистят.
