Бог и человек. Вопросы о вере и смысле жизни - страница 11

И наше время нисколько не исключительно в этом отношении. Есть много добрых людей, есть и такие, которые и друзей своих спасают, и даже людей далёких, но попавших в беду, жертвуя ради этого очень многим. Только мы это должны увидеть, и зависит это от чистоты нашего сердца, от того, насколько мы сами готовы это делать. Если готовы, то мы увидим это и в других. Если нет, мы даже и не заметим этого в других людях, не заметим тех даров, которые у них есть.

Может ли смертная казнь стать милостью для преступников, которые обречены на пожизненное заключение в ужасных условиях? [Кифа. 2011. № 11 (133)]

Свящ. Павел Бибин: Вопрос очень трудный, потому что он касается жизни конкретного человека. Нам не дано знать, что для кого является милостью. Но если подходить к этому вопросу в целом, полагаясь на опыт, который есть, и на те реальности, в которых мы существуем, то, конечно же, смертная казнь не может быть милостью для преступников. Потому что в убийстве никакой милости быть не может. Милость для человека связана именно с тем, чтобы дать ему возможность обрести веру, принести покаяние и встретиться с Богом. Это самая большая милость, которая в этом мире только и может существовать. Но она не связана с прекращением физической жизни человека. Мы знаем, что как раз те люди, которые в своей жизни пережили эту встречу, за физиологическую жизнь свою не держатся. Для них жизнь в этом смысле уже не имеет определяющего значения, и они не считают, что физическое существование человека – это самая большая ценность. Самая большая ценность – это возможность человека уже здесь, на земле, быть приобщённым к Богу, и значит, иметь возможность встречи с Ним после смерти. Вот если бы мы могли оказывать людям эту милость – независимо от того, в каких ужасных, чудовищных, нечеловеческих условиях они находятся. Но где найти тех людей, которые бы в этих условиях могли помочь обрести свое человеческое достоинство? Иногда это происходит, но чаще всего на уровне чуда, когда люди прорываются перед лицом собственной смерти. Достаточно вспомнить благоразумного разбойника, покаявшегося на кресте. Но один из двух, которые были распяты со Христом, поносил Христа, и смерть не была для него никаким освобождением. А вот тот, кто смог обратиться к Иисусу, получил уже здесь, на земле, самую большую милость.

Я не хочу ничего знать о советских репрессиях, потому что это тяжело. Что было, то прошло. Зачем бередить старые раны, какой смысл? [Кифа. 2009. № 10 (100)]

Свящ. Георгий Кочетков: Можно ничего не знать, но тогда зло и грех, которые господствовали какое-то время в той или иной форме, могут повторить своё действие уже в вашей судьбе, в вашей жизни. Невежество никогда не приводит человека к добру. Многие люди в 1920-е, 30-е, 40-е, 50-е, 60-е годы тоже не хотели ничего знать о злоключениях своих соседей, родных, близких или просто своего народа. Они хотели жить удовольствиями, внешней любовью, успехом, красовались собой, своими трудовыми достижениями, строили свою личную жизнь, но делали это вольно или невольно за счёт других, не понимая, что на чужом несчастье своего счастья не построишь. Поэтому если мы хотим, чтобы в нашей стране не повторялись лихие дни, если мы хотим, чтобы тоталитарная система и всякое зло, уничтожающее личность, культуру и историю народа, да и сам народ, не возродились, то мы должны заботиться о памяти, потому что человек, не помнящий прошлого, не может жить как следует в настоящем или строить хоть какое-либо достойное будущее.