Год назад, когда Женька узнал от меня о доставке, никакого интереса к этой работе не проявил. Его реакция была однозначной: чаевые – это некрасиво, как-нибудь обойдемся без них. Но, очевидно, после знакомства с Татошником гонораров за обложки, чтобы покрывать все расходы, стало явно не хватать. И по тому, как он иногда интересовался моими делами, было очевидным, что он тоже не прочь поработать некоторое время.
С Володей он виделся нечасто и всегда в моем присутствии. У Володи была одна особенность – в разговоре он всегда прибеднялся, но делал это таким образом, что все были уверены, будто денег у него в десять раз больше, чем на самом деле.
Однажды мы втроем оказались в Сокольниках. Подходил к концу июль. Женька стал расспрашивать о доставке, о том, как туда устроиться. Мы рассказали обо всем, и о том, что для этого надо дать начальнику двести рублей. Само собой, разумелось, что деньги мог передать только Володя.
В тот день мы выпили очень много, а еды купили столько, что даже не могли уместить все на столе и часть поставили на стулья.
Слово «купили», мягко говоря, в нашем случае не совсем точное. Володя показал трюк, который действовал безотказно. Подойти к кому-либо, кто уже, отстояв всю очередь, достиг места, которое было ограждено металлической стойкой, и вежливо попросить: «Вы не могли бы мне подать вот тот салат, совсем забыл, что моя жена его очень любит». Затем задача состояла в том, чтобы незаметно миновать кассира. Если это не получалось, мы, конечно, платили.
Использовав несколько раз этот прием, мы, к тому же, еще избежали почти часовой очереди.
Говорили о бегах, о доставке. Вспоминали разные веселые истории. Володя был явно в ударе, и мы то и дело смеялись после его острот.
Затем произошло то, чего я никак не ожидал. Как ровно десять лет назад во мне, Женька в какой-то момент разговора нашел что-то неправильное в Володе и вызвал его драться один на один.
Силы были, конечно, неравны. Сразу же, после пропущенного удара, Володя осел на мелкие кусты, которые не дали ему полностью упасть, и продолжать драться он уже оказался не в состоянии.
К тому же металлическая шина, которую он носил, чтобы выпрямить искривленный зуб, от удара разломалась. Как я уже говорил, Женька никогда не бил лежачего. Он только лишь сказал что-то оскорбительное. Володя промолчал.
Под влиянием какого-то импульса мои ноги пошли вслед за Женькой. Мы оставили Володю одного. На душе скребли кошки: что-то неправильно, я как бы предаю друга, который делал мне только добро, которого я ни в чем не могу упрекнуть. Но было уже поздно. Мы вышли из парка, сели в такси и уехали.
Я даже толком не понял, из-за чего возникла ссора. Это было какое-то недоразумение, какая-то нелепость. С этого дня под разными предлогами Володя стал избегать встреч со мной, уходил от всяких разговоров и объяснений.
Примерно полгода мы не виделись. Много раз я звонил ему на работу, и мне говорили, что его нет на месте. Однажды он снял трубку и сказал, что у него совсем нет времени, потому что он познакомился с какой-то девушкой и серьезно с ней встречается.
Женька, буквально, через неделю после драки, сам пошел в железнодорожное бюро, где мы работали. Как раз в это время там проводился дополнительный набор, и его взяли просто так, с улицы.
Все доставщики боялись женщины, которая проводила набор, поскольку жалобы приходили к ней, и она, долго не разбираясь, многих увольняла. Когда я узнал, что Женьку приняли, то сразу же подумал: «Действительно, кого же взять, как ни его: идеально чист и причесан, в хорошем костюме, красавчик с покорным выражением лица».
