Невольно вспомнился эпизод из далекого детства… Когда Женька появился в нашей школе (ему было 12 лет), недели через две-три после того как мы подрались, наш класс вместо урока физкультуры повели на прогулку. Мы проходили мимо кладбища, и Женька нарвал цветов прямо с могил. Когда мы вернулись в школу, он на уроке, при всех подарил цветы Галине Константиновне, нашей классной руководительнице. Она обняла его, и в ее глазах блеснула слеза.
Через полгода мы помирились с Володей. Он забыл обиду и простил меня.
Как-то спросил его, из-за чего же все-таки возникла драка?
– Женька просил взаймы денег, а я не дал, – ответил он.
С первого сентября начались занятия в институте. Группа, в которой я оказался, состояла из двенадцати человек, десять из них – девушки.
С самого начала я решил серьезно заниматься лишь немецким языком, а остальные предметы сдавать с помощью Андрея.
– Если что-то не получится, сделаем через Николая Николаевича, – обещал он
Николай Николаевич работал в институте много лет, был не только преподавателем, но и председателем профкома. Еще до поступления в институт, когда бы ни приходил к Андрею, он, несколько его друзей-лаборантов и Николай Николаевич всегда были заняты одной проблемой: где достать деньги на водку. Если начинали с утра, выпить могли до десяти бутылок в день.
Однажды, уже проучившись несколько месяцев, зашел к ним в лабораторию. Конечно, они сразу спросили, нет ли у меня денег. Когда давал им «последний» рубль, моментально созрел план, как устроить им праздник. Для этого вызвался пойти в магазин. Купил столько водки, сколько уместилось в портфеле. Когда вернулся, не сказал им об этом, а потихоньку вынимал бутылки одну за другой, по мере надобности. Каждой новой бутылке они радовались как дети, всякий раз веря, что она – последняя. В тот день мне пришлось узнать, что Николай Николаевич живёт на четвёртом этаже, да ещё в доме без лифта.
Приблизительно, в это время Андрей сообщил, что арестовали Валентина. Вскоре он же сказал, что был суд, и мой бывший «наставник» получил четыре года. Я сразу же вспомнил про бабушкин крестик, про обещанные им «крупные дела», и какое-то злорадство шевельнулось во мне: «А почему не десять?»
Я по-прежнему снимал у сестры квартиру, которой иногда не пользовался неделями. Лишился же я ключей, квартиры и задатка, который заплатил вперед, вследствие, казалось бы, невинной причины: Женька понравился одной девчонке больше чем я.
После того, как мы изрядно выпили, я стал к ней приставать, она ясно дала понять, что хочет быть с Женькой. Видимо, я ее плохо понял и повторил свои домогательства. Тогда она ударила меня по щеке и назвала хамом. Автоматически я тоже ударил ее по щеке. От удара сигарета, которую она курила, выпала изо рта на тахту, но ни она, ни я этого не заметили.
Девушка с Женькой ушли в ванную. И тут откуда-то появился дым. Оказывается, горел финский матрас, которым сестра очень дорожила. Пришлось вылить на него целый чайник воды, от чего на матрасе возникли огромные разводы. Я боролся с огнем и думал, как несправедливо устроена жизнь.
Странно, что алкоголь, казалось, не влиял на мои умственные способности, на память. Во время лекций, которые, особенно поначалу, старался не пропускать, никогда ничего не записывал и домашних заданий не делал.
Преподавательница по немецкому языку раз или два в неделю давала задание на дом: выучить наизусть немецкий текст. В начале следующего занятия я всем своим видом показывал, чтобы она не вызывала меня первым, мне необходимо некоторое время, чтобы выучить текст. Она всегда принимала эту игру, и когда я откладывал учебник, спрашивала при всех: «Готов?»
