Бог примет всех - страница 11
– Извольте кушать. Это прислал вам начальник тюрьмы, – произнес он и, развернувшись, вышел из камеры.
Катерина поднялась с нар и взяла тарелку в руки. Только теперь она поняла, как она проголодалось. Она с жадность съела кашу и с сожалением посмотрела на дно тарелки. По действующему предписанию, арестантов кормили гречневой кашей, которая была малокалорийной и через час-другой, арестант снова ощущал приступы голода. Весь день она ждала, когда ее выведут на допрос, но этого не произошло. Она терялась в догадках, с чем это было связано, то ли с угрозой жандармского чиновника, то ли с попыткой сломить волю, и склонить ее к сотрудничеству.
Неожиданно дверь открылась, и голос надзирателя вернул ее к действительности.
– Выходи! Что ты копаешься, словно курица!
Катерина быстро вскочила на ноги и чуть ли не бегом устремилась к двери.
***
Она шла по длинному узкому коридору, придерживая подол своего платья. Иногда ей казалось, что этому коридору не будет конца. За ее спиной, тяжело дыша, шел надзиратель. Тюрьма жила своей жизнью: в одной из камер кто-то громко смеялся, в другой наоборот, кто-то громко причитал.
– Стоять! Лицом к стене! – раздалось за спиной Катерины.
Она, молча, выполнила команду надзирателя. Он с шумом распахнул дверь и слегка подтолкнул ее в спину.
– Свидание краткосрочное, тридцать минут.
Она не сразу разглядела человека, который стоял спиной к свету. Мужчина был одет в военную форму, которая как влитая сидела на его спортивной фигуре.
– Катя! Это я, Евгений Варшавский….
– Женя? Как ты сюда попал? Откуда ты узнал о моем аресте?
Варшавский улыбнулся.
– Ты же сама говорила, что тебе нужно в Петроград. Вот стал тебя разыскивать. Узнал, через знакомых, что ты в «Крестах». Как ты здесь?
Она улыбнулась. Однако улыбка у нее получилась какой-то вымученной.
– Что у тебя с лицом? Тебя били?
– Нет. Просто, как может быть свободному человеку в этой каменной клетке. Ты не поверишь, но я не рассчитывала увидеть тебя здесь. Я думала, что меня ведут на допрос…. Как все неожиданно.
Разговор явно не клеился. Радость на лице Евгения Варшавского постепенно исчезла.
– Катя! Завтра я уезжаю на фронт. Я не знаю, что меня там ждет и поэтому я пришел к вам, чтобы предложить вам руку и сердце. Если вы согласны, то нас сегодня же обвенчают в тюремной церкви…. Что вы молчите?
– Не смешите меня, Евгений. Вы православный человек, а я атеистка, поэтому о винце не может быть и слова. Это первое. Во-вторых, вы дворянин, а я – мещанка. Мы разные во всем: в сословии и наконец, во взглядах. Вы за единую и неделимую Россию, за веру царя и отечество, а я за власть, рабочих и крестьян. Поэтому, мы как вода и огонь, каждый может существовать лишь отдельно друг от друга.
Катерина замолчала и посмотрела на посеревшее лицо Евгения.
– Вы не обижайтесь на меня, Евгений…. Да и проблем у вас со мной будет множество. Скоро меня осудят. Нужна ли вам такая жена, как я? Думаю, что вам гвардейскому офицеру наш брак вскоре станет в тяжесть, так что простите меня. Вы молоды, красивы….
Она не договорила. В какой-то миг ей стало жалко этого человека, стоявшего перед ней во всей красе гвардейской офицерской формы. Он что-то хотел ей сказать, но она закрыла его рот своей маленькой изящной ладонью.
– Катенька! Чем я могу помочь тебе? – спросил ее Евгений.
– Вы мне помочь? Да не смешите меня, Варшавский! Впрочем, запомните адрес: Невский, дом 2, второй этаж, квартира номер шесть. Передайте привет от меня Сергею Ивановичу.