– Я люблю её… – ровным голосом произносит эльф, когда проходящий мимо Святослав сбрасывает его ноги со стола.
– Это не самая великая в мире тайна, – Дакар забирает у друга трубку и наполняет свои лёгкие приторным дымом. «Разумеется, когда нужно, в его трубке исключительно чистый табак», – Ты хочешь, чтобы я отговорил тебя или подтолкнул?
– Нет, ничего из этого мне не нужно, я принял решение уже давно.
– Возможно, оно было поспешным. – Святослав смотрит на эльфа осознавая, что никогда не испытывал подобных чувств. Впервые в жизни этот факт вызывает грусть. Неужели он упускает нечто важное? Лишает себя чего-то более существенного, чем его планы?
– Ты бы подобного тоже не простил. – Алес смотрит на собеседника с надеждой на подтверждение собственных слов. Убедиться в решении, принятом много лет назад, крайне важно. Перед его глазами до сих пор стоит звёздная ночь и резной балкончик на втором этаже, на котором не было никого, кроме трёх кустов алых роз. Он детально помнит ту ночь, помнит холод и пение птиц, шум воды и отсутствие света в комнате.
– Мне сложно рассуждать на подобные темы.
Глава Клыкастого альянса уже полсотни лет следит за страданиями друга и давно пришёл к выводу, что любовь – это болезнь, от которой излечиться невозможно. Заболевший один раз, обязательно болеет снова. Неважно одним и тем же человеком или каждый раз новым, но именно болеет. Симптомы всегда одинаковы, как и последствия. «Болезнь» Алесандриэля уже давно имеет запущенную форму, иногда она отступает на годы, но потом возвращается с новой силой, вгоняя эльфа в очередной загул. Именно алкоголь и бессчётное число женщин он выбрал в качестве лекарства. Как правило, из подобного загула его вытаскивает либо пинок отца, либо промывка мозгов от Танатоса, сам Дакар знает, что подобный образ жизни Алу наскучивает через месяц-два и предпочитает просто ждать.
– Однажды ты полюбишь и абсолютно не будешь к этому готов.
– На случай разбитого сердца у меня уже есть верный гид в мир разврата.
– А то тебя туда провожать нужно! Твой гарем скучает, а тебя застают в спальне принцессы хайв.
– Откуда ты знаешь? – Святослав с улыбкой выпускает в воздух очередное кольцо дыма.
– Тебя должно насторожить, что знаю не только я. Они, итак, недовольны твоей политикой, представляешь, что будет, если пророки узнают? – страдальческое выражение сходит с лица эльфа, он становится абсолютно серьёзен, но Святославу эта серьёзность не передаётся. Дакар лишь ещё шире улыбается, обнажая белоснежные зубы и массивные клыки, вспоминая горячий, неопытный рот на своём члене и тихие всхлипывания принцессы извивающийся под его руками.
– Они же психи, им только повод дай выступить против тебя.
– Они не посмеют, а она войны не стоила.
– Ты же всегда был аккуратен, что сейчас пошло не так?
– Просто мне захотелось… – он и сам, по правде, не знает, что пошло не так.
В тот вечер хотелось чего-то нового, неизвестного и ни одна из наложниц гарема не привлекла внимание, а вот стройная, гибкая девушка с каштановыми волосами, серыми глазами и мраморной кожей, источающей мягкий перламутровый свет – вполне подошла. Кто ж виноват, что она была невинной и принцессой в одном флаконе? Пухлые губы и упругие ягодицы вновь всплывают в памяти, туманя рассудок.
– Если они начнут войну или потребуют, чтоб ты на ней женился и тогда войну начнёшь уже ты, не жди помощи от моего народа! – Эльф забирает свою трубку назад. – Они же фанатики, а ты надругался над их игрушкой!
