– Проход один, в сторону батальона по тропе. На ночь тропу минируешь. Как, сам решишь. Я вот тут и тут ставлю сигналки63, а по краям две МОНки64. Давай всех благ. А я в батальон. Хоть в баньке помоюсь, а то два месяца, без водных процедур. На такой жаре – не очень приятно.
Пожав руку сменщику, я побежал по тропе к сигналящему Уралу. Привычно запрыгнув на правое крыло машины, махнул автоматом водиле:
– Поехали.
Дорога от Восточной до батальона – не больше километра, и колею можно было не смотреть. Но всё равно, глаза сапёра, автоматически осматривали колею и обочины. Урал – водовоз на развилке ушёл в сторону кишлака на право. А сопровождающий его БТэР, свернул в лево, и заехал в батальон.
По договорённости с местными на воде не трогали только водовозку. Все остальные транспортные средства, в большинстве случаев, обстреливались без стеснения. Дорога на родник большой опасности не представляла. Справа она прикрывалась крепостью Шахри Гульгула, на которой находился наш блокпост. С лева отвесной скалой, наверху которой, стоял блокпост царандоя65.
– Мустафа!– Обрадовался я, увидев стоящую под трубой родника царандоевскую водовозку.
– Я не есть Мустафа, я есть Фарахутдин. – В который раз, начал мне объяснять, знакомый местный водовоз.
– Салом Ваня.
– Ну, а я не есть Ваня. – Дежурно ответил ему я.
– И тебя, тем же салом, уважаемый. Тебе сколько ещё заливаться? Часа полтора?
– Нет, час ещё постою и уеду. А то ты, до темна, залиться не успеешь.-
Озабоченно сказал Мустафа, постучав по своей цистерне.
– А чего ты, так за шурави66 переживать стал.– Поинтересовался я. Непривычными движениями водовоза.
– Много чужих людей, в пещеры пришло, Ваня. Если они вас обидят, сюда армия придёт. Когда, прошлый раз армия приходила – всем плохо было.
– Спасибо Мустафа. – Поблагодарил я за информацию дуста67.
– Слушай у меня к тебе просьба.
– Что хочешь, шурави?
– Хочу, чтобы ты мне кое-что в кишлаке купил. Вот афошки68, и список. –
Я протянул водовозу лист бумаги с завёрнутыми в него деньгами.
– Следующий раз, когда на родник приедешь, отдашь нашим, скажешь – крот Перстень. Они мне передадут. А это тебе бакшиш. – Я протянул водовозу поношенную офицерскую ушанку.
– Хуб69 Ваня. Хороший бакшиш. – Сказал он, разглядывая подарок.
– Ташакор. Сделаю, как ты просишь.
Послеобеденное Афганское солнце, казалось, насквозь прожигало раскалённую Бамианскую долину. ПКМщик и два автоматчика лежали на своих позициях за камнями. Прапор с водилой о чём-то увлеченно спорили в кабине Урала.
Спустя час, сказав: – Бомонехудо70. – Мустафа уехал.
До города трёх тысяч пещер было всего ничего – километра полтора. Величественные, слепые Будды пустыми лицами смотрели, как копошатся у их ног людишки.
– Они нас даже не видят.– Подумал я. – Не потому, что им нечем смотреть. А потому, что вся наша суета, их просто не касается.
Ждать пока наберётся бочка ещё три часа. Вот мимо родника проехал царандоевец на яве. Минут через двадцать со стороны кишлака, появилась, гружёная синими пластиковыми бочками, бурубухайка71. В таких бочках, обычно местные, воду в пещеры возят. Деловито выгрузив бочки на землю, два хазарейца залезли в кабину. Закурив по сигарете, они стали что-то обсуждать между собой, временами тыкая пальцем в мою сторону.
– Ни какой тактичности. – Подумал я, отвернувшись от пялившихся на меня местных.
– Чего-то спать захотелось.
