– И что ты там видишь?
– Звезды. Бесконечность. Когда я смотрю на небо, мне кажется, что однажды я буду свободна.
Кассиопея не была романтичной, но ее юность не позволяла ей быть прикованной к земле каждую секунду дня. Как и все девушки, она любила помечтать.
– Свободна от чего?
– Не знаю даже, как сказать… Мой дедушка ужасен. Я нисколько не скучаю ни по нему, ни по дому, – призналась Кассиопея. По матери она тоже не скучала. Просто события последних дней не оставляли ей времени для этого чувства. Но она понимала, что должна написать маме письмо. Ну или хотя бы открытку. Отправит ее из Веракруса.
– Значит, хорошо, что я спас тебя, – кивнул Хун-Каме.
– Спас? Ты не спасал меня, – возразила Кассиопея. – Это я открыла сундук. К тому же я всегда знала, что сбегу рано или поздно. Зачем мне ждать, пока меня освободит бог? Это было бы глупо.
– Для девушки без гроша за душой, которая понятия не имеет, что находится дальше километра от ее дома, ты кажешься весьма уверенной в себе.
– Ну, теперь рядом со мной бог, – засмеялась она.
– Советую тебе следить за языком, когда разговариваешь со мной.
Хун-Каме не казался рассерженным, но ей все равно не понравились его слова. Семья постоянно приказывала ей следить за языком, и было неприятно услышать это из его уст. Хм, из уст бога.
– Мой дедушка и кузен били меня по лицу, когда я дерзила им. Ты тоже будешь так делать? – спросила она не без вызова.
Бог как-то странно посмотрел на нее, пожалуй, с одобрением. Он не улыбнулся, но уголки его губ слегка приподнялись.
– Нет, не буду. Не думаю, что это поможет, раз их удары не сломили твой дух. Достойно, девушка. Мой брат тоже не сломил меня.
Кассиопея пожурила себя за то, что не прониклась его ситуацией. Возможно он бывал груб просто потому, что многие годы он ни с кем не разговаривал, будучи запертым в тесном сундуке. Жизнь поколотила ее, но она все еще помнила, что такое доброта.
– Мне жаль. Насчет того, что мой дед и твой брат сделали с тобой, – мягко произнесла девушка.
– Почему тебе жаль? – удивленно спросил бог. – Ты к этому не причастна.
– Да, но если бы я знала, то выпустила бы тебя намного раньше.
Его взгляд остановился на ней. Взгляд был одновременно и холодным, и обжигающим, пронизывая девушку насквозь. Она опустила глаза на складки юбки и почувствовала, что краснеет, – иногда с ней такое бывало.
– Ты благородна, каменная дева, – сказал он.
– Каменная дева? Почему ты так называешь меня? – спросила Кассиопея.
Бог казался озадаченным.
– Разве это не твое имя? Кассиопея Тун.
– А, моя фамилия… Да, конечно, она означает «камень».
– И разве ты не дева? – спросил бог.
На этот раз Кассиопея не просто покраснела, а вспыхнула. Будь это возможно, она бы заползла под кровать и в диком смущении просидела там целый час.
– Кассиопея… лучше зови меня Кассиопея, – сказала она.
– Леди Кассиопея, – повторил он.
– Не леди. Кстати, зачем ты так назвал меня в доме Лоре? Я чищу горшки по субботам и крахмалю одежду дедушки, какая я леди?
– Лоре не отличит леди от улитки. Я посчитал нужным поправить его.
– Но…
– Храбрость – величайшая из добродетелей, – сказал бог, вскинув указательный палец. – Ты храбра. Любая смертная, столкнувшись с моим внезапным появлением, испугается. А уж когда я сказал, почему вынужден взять тебя с собой… – Он не договорил. – Но ты вела себя достойно. Было бы очень неприятно таскать тебя повсюду в полуобморочном состоянии.
