Читать онлайн Эрли Моури - Боги пустынь и южных морей

1. Глава 1. Не все пути в Эстерат

В первый же день стануэссу зауважали. Вернее, ее знали здесь вовсе ни как Эрису Диорич, а как Аленсию из Арленсии. Неразумно было назваться настоящим именем, ведь славный арленсийский род Диорич не менее тысячи лет известен за пределами королевства. И вполне могло оказаться так, что кто-то из кочующих торговцев окажется достаточно образованным да спросит: «Какая ты Диорич? Стануэсса, что ли? А чего ты здесь в пыли, да грязи? Уж если брешешь, девка, то имей совесть – не завирайся так нагло!». И возразить ему как бы нечего. И незачем, чтоб не нажить к случившейся беде бед гораздо более тяжких.

А зауважали арленсийку ровно тем же утром, как Гасхур, купивший ее у Кугору за сто салемов, попытался предъявить на нее права. Когда тот глупый погонщик верблюдов подошел к северянке и стал втолковывать о ее будущей роли и пользе послушания, стануэсса вдруг бросилась на него, будто не девушка, а демоница из темной свиты. И нож, болтавшийся у аютанца за поясом, оказался в ее руке. Яркой молнией сверкнул в утреннем солнышке, и застыл несчастий Гасхур с раззявленным ртом, чувствуя, как лезвие немедленно вскроет ему горло. Нож-то плохонький, старый, точно нубейские боги, но точил он его сам – точил на совесть. Таким воловью кожу резать просто, не то что человеческую.

- Аленсия я! Уяснил?! И запомни: никогда госпожа Аленсия не была никому рабыней и даже служанкой! – прошипела северянка еще теснее прижимая сталь к его подрагивающему кадыку. – Есть вопросы?!

- Да, госпожа! – вполне согласился погонщик верблюдов. – Вернее, нет, госпожа. Вопросов совсем нет.

Караванщики, местные и наемники, наблюдавшие за сценой укрощения «рабыни», разразились хохотом.

- Дикая кошка. Как с ней науриец справлялся? – старейшина каравана, что возил рис и чай с Эсмиры, тоже скривил дряблые губы – смеялся: – Не иначе как поил ее допьяна. Ну, да, напоит, потом радуется. Иначе с такой девкой было бы ему трудно.

- Есть еще желающие заявить право на госпожу Аленсию?! – Эриса оттолкнула Гасхура, и угрожающе держа нож, оглядела стоявших в полукруге мужчин.

- Что ты, красивая, только крайнему дураку мнилось, что о тебе можно так плохо думать! – отозвался тот самый аютанец, с которым стануэсса пила эль, хитро выпытывая, в какое место занес их Сармерс.

Стоявшие возле него одобрительно зароптали, но глядели на нее лукаво и масляно, мол, а что ж будет дальше. Давай, девонька, развлеки нас еще! А что там Гасхур? Смирится с потерей ста салемов или хоть как-то придумает компенсировать их?

- Нож отдай! – неуверенно подал голос Гасхур.

- Теперь этот нож мой! Все понял?! – стануэсса резко повернулась к нему. Ее светлые, такие красивые глаза, стали похожи на стейнладскую сталь. Ведь известно как опасны клинки из нее.

- Ну ладно, - пробормотал он. На шее явно чувствовался порез, и может даже текла кровь. И зачем с это ненормальной спорить сейчас? Он решил, что разумнее будет пойти проверить подвязки верблюдов, а то ж, говорят, там за рощей верблюдицы пасутся – наши могут побежать.

Народ, в целом довольный представлением, стал расходиться. Недовольной осталась лишь сама госпожа Диорич. Да, она была быстра. Тренировки в саду под смоквой с качающимися дощечками не пропали даром. Однако, без силы кольца, без великолепного свойства Флера Времени она оставалась уязвима почти также, как любая другая девушка в опасном мире мужчин. Арленсийка мысленно оценила скорость своих движений с трофейным ножом и подумала, что если бы в противостоянии с Кюраем она двигалась также, то на ней не осталось бы живого места от его кнута. И снова все мыслимые ругательства полетели в след неведомо куда бежавшему рабу-Кугору. В ее пламенных утверждениях Шет жестоко имел подлого наурийца в оба отверстия. Имел не один, а призывал для пущего распутства всю свою немалую свиту.

Куда бежал темнокожий обманщик, стало вскоре вполне ведомо: приятели Гасхура поведали, что Кугору, как получил денежки за продажу ее якобы как рабыни, так сразу сторговался о месте на верблюде в первом же караване. И караван тот отбыл в сторону Гор-Ха еще до рассвета. Было острое желание отправиться за ним следом, но зарики Судьбы легли неудачно: не то, что в Гор-Ха, вообще в Эльнубею в тот день никто из торговцев не собирался. Имелась слабая надежда, что в оазис завернет караван из Эсмиры, имеющий интересы в северной стороне, но, как сказали знающие люди, надежды на это немного. Только даже если помогут боги или каким-то иным чудом появится попутный караван прямиком в Гор-Ха, как Эриса присоединиться к нему? Уже знакомый ей караванщик по имени Хутраб, с которого она угощала элем в первый день, сразу обозначил ходившие здесь цены. Если в Эсмиру не меньше двести салемов, в Эстерат те же деньги или чуть больше. А древний как земля Гор-Ха лежал много дальше. Туда не один день пути через пустыню, перевал и эльнубейские земли. За такой переход четыре сотни салемов возьмут лишь самые добрые. Торговцев тоже можно понять: чтобы взять на верблюда попутчика, придется отказаться от части груза, а это значительная потеря выгоды. При всей душевной доброте никто с деньгами за спасибо здесь расставаться не намерен.

Вот и горько задумалась стануэсса, поговорив Хутрабом. Как ей быть? Здесь уже не о погоне за мерзавцем Кугору нужно думать, а о том, как вообще отсюда выбраться. Хотя бы до Эстерата. Эстерат, конечно, опасная точка маршрута – там ее могут схватить за убийство члена Круга Высокой Общины. Но именно там она сможет найти Лурация. Ведь если она даже изловчится каким-то образом попасть на корабль, идущий в Хархум или Фальму, то Лураций к тому времени отчается ее ждать и вернется в Эстерат. И не будет он ее ждать вовсе - известие об убийстве Кюрая Залхрата мигом разнесут по всему Аютану.

Все что смогла придумать госпожа Диорич, так это спросить о работе в постоялом дворе.

Хозяин важнейшего в оазисе места господин Фарах Шэбун предложил так:

- Будешь с утра и после полудня помогать с готовкой. Потом разносить еду, питье, носить воду и мыть посуду. Каждый день исправно плачу десять салемов.

- За день такой работы десять салемов? – стануэсса тут же уронила взгляд в землю. Двадцать дней здесь в рваной одежде работать с утра до ночи, чтобы насобирать денег на дорогу в Эстерат?! Боги, за что?! Неужели негодяй-Кюрай настолько был приятен вам?!

- Это вовсе не мало, северянка. Некоторым получали по восемь. Тебе накинул пару салемов, понимая неприятность твоего положения, - сообщил господин Шэбун. Видно, он имел эльнубейские корни и выглядел потемнее аютанцев и лицо его казалось угловатым в скулах, точно у известного изваяния Терсета.

- Я понимаю, - госпожа Диорич кивнула, соглашаясь и на это. – Понимаю, господин Шэбун. Увы, не мне сейчас перебирать.

- Кроме того тебе не придется тратиться на еду. Каждый вечер остается немного лепешек и даже кусочки мяса, иногда таджин. Ты не будешь голодной. И… - он придирчиво оглядел ее рваный, испачканный бурыми пятнами крови наряд. – Дам тебе какую-нибудь одежду. Осталось там кое-что, - вспомнил он. – Вот еще… - здесь хозяин постоялого двора заговорил несколько тише, ввиду деликатности следующей речи: - Аренсия, ты очень хороша собой. Многие мужчины захотят получить от такой обслуги больше, чем еду и питье. Понимаешь?

- Очень хорошо понимаю, - Эриса мигом вскинула на него взгляд. – И я - Аленсия, - поправила она его.

- Ты могла бы очень хорошо заработать. Даже за два-три дня собрать денег на дорогу с караваном, - сказал он негромко, при этом подумав, что будет жаль расставаться с арленсийкой. Такая подавальщица очень бы могла быть полезна: привлекать больше состоятельных торговцев к трапезе и побуждать их тратиться на выпивку.

- Благодарю за советы, - ответила стануэсса. – Если поможете хоть какой-то одеждой, буду признательна. Я уже могу приступить к работе?

- Конечно, - ответил он, окликнул жену, хлопотавшую у печи под навесом, и дал ей распоряжения относительно северянки.

Прошло три дня. За это время госпожа Диорич обзавелась передником и сереньким сатиновым халатом, с бледно-голубыми вставками, штопаным много раз. За то чистым, вполне приятно пришедшимся к ее фигуре. А еще она разжилась пояском из потертой верблюжьей кожи, и холщовым, но довольно прочным кошельком – теперь в нем позвякивало тридцать шесть с половиной салемов. Тридцать выплатил Фарах Шэбун, будучи совершенно довольный ее работой. Еще бы: таких невероятно расторопных и аккуратных женщин он не видел в помине. Фарах даже предложил ей остаться у него работать хотя бы на пару двоелуний, обещая поднять заработок. Разумеется, Эриса отказалась. Не дело стануэссы мыть грязную посуду и прислуживать не всегда трезвым мужчинам. Остальные шесть с половиной салемов достались ей в благодарность от нежадных караванщиков. И элем они угощали ее каждый вечер. И даже вином в минуты, когда она была свободна от беготни от кухни к столам или ночным кострам.

Несколько раз подвыпившие гости двора пытались ее приласкать и предлагали весьма приличное вознаграждение за продолжение «приятного общения». Один раздухарившийся аютанец обещал даже триста салемов чтобы арленсийка согласилась уединиться к роще. Однако госпожа Диорич была непреклонна. Дважды ей приходилось выхватывать трофейный нож, неизменно носимый за поясом. А когда к ней пристали охранники большого хлебного каравана и ее никчемный нож, как и ее отчаянная дерзость не произвели впечатления на одетых в броню мужчин, в дело влез Фарах Шэбун. Он вышел из-под навеса, где от обычно сидел, и сказал грозно:

- Эй, не смейте ее трогать! Воины вы или бессовестные разбойники?! Вон ступайте к танцовщицам – там отказа не будет!

Обе ночи перед сном, когда по двору гасли многие огни, Эриса немало размышляла по этому очень мучительному вопросу. Может, стоило уступить и быстро решить проблему с деньгами на поездку до Эстерата? Да, стать на какое-то время обычной шлюхой. Дорогой, кстати. Шлюхой, которой она любила быть в качестве игры. Той бессовестной сучкой, которой она с огромным удовольствием становилась для Лурация и для тех мужчин в халфийских банях? Почему нет, если за раз пятьдесят и даже сто салемов? Ведь некоторые мужчины, желавшие ее, были недурны собой, и после пол чаши вина у нее самой было желание почувствовать в себе крепкий трепещущий член. Желание было даже такое сильное, что мокрело между ножек, когда эльнубейский торговец целовал ее руки и медленно, нежно водил темным пальцем по ее белой коже от подбородка до груди, будто невзначай трогая ее острые сосочки, проступавшие под тонким халатом. Уедет она из этого брошенного богами оазиса Дуджун и больше никогда не увидит этих мужчин – как бы не будет никакого позора за ней. В самом деле, пятьдесят и даже сто салемов за приятнейшее удовольствие! Почему нет?! Сама с настойчивостью отвечала себе: Аленсия не продается за деньги! Как бы это не было глупо, но нет! И засыпала, пуская слезу от собственных непростых решений. Почти каждую ночь ей снился Лураций, и эти сны оказывались такими теплыми и настоящими, что очнувшись от них, она не совсем понимала где находится и почему ее возлюбленного нет рядом. Также ей снился Сармерс. Привиделся как-то уже под утро, стоявший перед ней, расправив огромные черные крылья и глядя страшными топазовыми глазами с довольно милой мордашки. И она ругала его во сне за то, что он бросил ее в этом глухом месте и не собирается ее отсюда выручать. Но бессмысленно было его ругать. Как крылатый вауруху мог помочь ей, если у нее больше нет кольца, а значит нет возможности его призвать? Нет и в помине той силы, которая позволяла им двоим совершать полет. Хотя… Когда она проснулась и еще некоторое время лежала, свернувшись калачиком на подстилке под навесом, то вспомнились слова летающего кота, мол, он все равно появится перед ней сам, даже без ее призыва. И тогда между ними произойдет то, чего стануэсса обещала ему и боялась, не хотела дать. Арленсийка спросила себя, готова ли она заплатить такую цену, чтобы Сармерс унес ее отсюда? Ведь это крылатое существо, служившее нубейской богине, наверное, имело природу демона. Зачем она дала ему то обещание?