Эффект был совершенно предсказуемым.
Лида зарыдала и закрыла лицо руками. Ее спешно проводили в туалет для оздоровительных водных процедур. И вызвали меня, чтоб гарантированно залечить моральную девичью травму. Поскольку весь институт давно и с нарастающим интересом следил за развитием наших непростых отношений.
Я заботливо увлек Лиду подышать воздухом. Все-таки, несмотря на тревожные данные экологов, в нем до сих пор гораздо меньше вредных примесей, чем в баллончике для самозащиты.
Именно этому женскому поколению предстоит через пару десятилетий сменить нынешних корифеев филологической науки. Хотя, учитывая нищенские зарплаты и связанный с ними отток кадров, наука вполне может загнуться гораздо раньше.
Из переписки в Интернете:
ХХХ: – В Академгородке при СССР была самая высокая плотность жителей с высшим образованием на планете.
УУУ: – Ха! Ты явно не бывал в Цюрихе и не пил с тамошними дворниками!
ХХХ: – Я с ними пил еще в Академгородке!
(с сайта https://www.anekdot.ru/)
Я с максимальной деликатностью побарабанил по косяку замдиректорской двери. И осторожно потянул ее на себя.
– Здравствуйте, можно?
– Здравствуйте, заходите, Евгений Иванович.
Киреев в порыве вежливости даже оторвал зад и чуть приподнялся над дальним концом необъятного рабочего стола.
– Присаживайтесь, пожалуйста. Как дела, как семья, как здоровье?
Про письменный стол Киреева можно написать большой лирический рассказ. Он чудом сохранился с дореволюционных времен. Тогда еще не знали, что мебель нужно делать из опилок и только заборы – из досок.
Его массивные ножки излучают тепло благородного темного дерева. А верхняя часть покрыта зеленым бильярдным сукном. И по размерам напоминает небольшое футбольное поле. Во всяком случае, девятнадцатидюймовый монитор смотрится здесь мелким чернильным прибором.
Такой стол должен хранить массу любопытных воспоминаний.
Через его зеленое сукно когда-то перегибали недорослей, дабы с помощью розги объяснить, что учение все равно свет. Он украшал почетные президиумы комсомольских собраний. На него выкладывались экзаменационные билеты по каверзным вопросам марксизма и закона Божьего. За ним рождались как рутинные научные идеи, так и вдохновенные доносы или бюрократические распоряжения.
Киреев использует его сразу с нескольких сторон. Просто пересаживаясь туда-сюда – в зависимости от того, чем хочет заняться.
На центральном месте он крупный хозяйственник и администратор. Ему приходится звонить по телефону, листать перекидной календарь, сочинять приказы, обдумывать финансовые документы. Здесь он должен разрываться на части и трагически сообщать, что у него сердце, давление и не десять рук
Пространство напротив предназначено для работы ученого с громким по российским меркам именем. Там высится аккуратная стопа чужих диссертаций и статей, которые желательно отрецензировать.
Киреев расправляется с ними по личной наработанной методике. Он давно осознал, что авторитет зависит не от самой подписи, а от сложности ее получения. Поэтому он штампует стандартные одобрительные рецензии, даже не просматривая материал. Но обязательно выждав несколько тревожных для автора недель.
Дальнее от входа боковое место отведено науке. Тут лежат раскрытые словари и справочники. И душа Киреева должна отдыхать при виде нормального рабочего беспорядка. Хотя сюда он пересаживается гораздо реже, чем следовало бы гиганту мысли и отцу русской демократической филологии.
