В итоге все завершилось благополучно. Хотя остававшийся дома муж долго крутил пальцем у виска и ронял обидные слова в адрес великой древней игры.
Кстати, Лиза Александровна почти не переживает из-за шахматных побед или поражений. Ее завораживает сам процесс движения фигур и расчета вариантов.
Мы относимся к результату гораздо эмоциональнее. Вадик Семенов после каждой партии подпрыгивает на месте и кричит о гениальности замысла. Или, наоборот, о случайно утерянной концентрации. Он проигрывает чаще других, потому что слишком торопится.
А в блице, как ни странно, лучше не спешить. Движения руки должны быть плавными и ритмичными, как у пловца. Здесь надо не быстро бить по часам, а быстро думать.
Если бы я занимался физиологией, то обязательно написал статью о пластике спортсменов. И в том числе шахматистов. Мне кажется, что наблюдать за ней не менее интересно, чем за тактическими уловками или молодецкой затяжной борьбой.
Ну а Семенов попал бы в такую статью как образец стопроцентной физиологической бездарности.
Наши посиделки заканчиваются всегда одинаково.
У кого-то из присутствующих требовательно звонит мобильник. Это сердобольные коллеги с придыханием сообщают, что начальство вибрирует, бьет копытами и жаждет нашей материализации за письменными столами. И что не грех наконец-то появиться в отделе. Потому что только упорный труд дает шанс со временем стать начальником и уже самому вибрировать и бить копытами.
Мы со вздохами покидаем гостеприимный склад и расходимся по кабинетам.
Это звучит непривычно, но я люблю работать. Мне нравится перебирать карточки с цитатами. Раскладывать их и выискивать оттенки значения того или другого слова.
В студенческие годы меня дразнили стихами:
Ты Евгений, я Евгений,
Ты не гений, я не гений,
Ты говно и я говно,
Я недавно – ты давно.
Строки приписывались поэту Евтушенко. Якобы он их посвятил своему более возрастному коллеге Долматовскому.
В книгах поэта я таких стихов не встречал. Но все равно думаю, что они верны только наполовину. То есть в той части, где поэт Евтушенко говорит о себе. А к остальным Евгениям относятся с гораздо меньшим основанием.
Правда, я действительно не гений. Но на уровень человека способного и даже талантливого вполне претендую.
Мою статью о спортивной терминологии перепечатали в нескольких зарубежных изданиях. Коллеги из нашей и других групп часто обращаются ко мне за помощью. Сделанные мною куски словаря Копылова ставит в пример другим сотрудникам. И даже намекает, кто именно станет руководителем группы, когда она, истомившись, уйдет на давно заслуженный отдых.
Она уверена, что к тому нескорому времени я все-таки разделаюсь с диссертацией. И скоплю за плечами тонны ценного научного багажа.
Хотя как раз руководить мне совершенно не хочется. Я мучительно стесняюсь командовать. И вообще предпочитаю отвечать только за себя.
Наша группа делает словарь неологизмов. То есть слов и выражений, которые только-только появились в русском языке. Мы разыскиваем их в газетных текстах и пытаемся максимально четко определить значение и грамматические особенности. Это как бы передний край всей лингвистики. Большое нужное дело, которым мне нравится заниматься.
Тем более что цитаты с новыми словами бывают просто убойными. Их можно бесконечно зачитывать вслух, лишний раз радуя себя и товарищей.
– Вот послушайте! – кричит Наташа Корнилова. – Газета «Городская панорама», из читательского письма: «А что делать, если некоторые наши слова напоминают англоязычному человеку их знаменитые «фак» или «шит»? Больше всего в жизни я хихикал и смущался одновременно, когда рассказывал пожилой американской паре, как им найти магазин «Шитье», который находится на улице Фокина напротив кинотеатра «Факел».
