Большая игра среди звёзд. Книга II - страница 5

Пакт между Федерацией и Содружеством Моларноков был еще совсем свежим, почти экспериментальным. Для моларноков он означал доступ к новым рынкам сбыта и потенциальным технологиям, для Федерации – возможность перенять опыт более старой и, чего уж там, более закаленной в битвах цивилизации. Обмен технологиями шел осторожно, обе стороны придерживали свои самые передовые разработки. Но первый шаг к сотрудничеству был сделан.

Наблюдая за этим удивительным симбиозом культур, Корин не мог отделаться от мысли, насколько хрупким может оказаться это единство перед лицом настоящей, безжалостной угрозы. Той, что не ищет выгоды или гармонии, а стремится лишь к поглощению и ассимиляции. Той, чье имя он боялся произносить вслух, но чей призрак неотступно следовал за ним. Он вспомнил Клонов, которые, несмотря на свою генетическую идентичность, так и не смогли достичь истинного единства, и их Гегемония рухнула под грузом внутренних противоречий и внешних угроз. Сможет ли Федерация, построенная на различиях, оказаться прочнее?

После нескольких дней пути, заполненных гиперпрыжками и короткими выходами в обычное пространство для сверки навигационных данных, корвет «Согласие» наконец достиг своей цели. Станция «Эпсилон-Прайм». На голографической карте она выглядела крошечной искрой на самой границе исследованного пространства Федерации, там, где начиналась территория, помеченная как «зона аномальной активности – Джубран». Здесь заканчивались регулярные торговые маршруты, и даже патрульные корабли Федерации заходили сюда неохотно, лишь по служебной необходимости. В реальности станция оказалась довольно внушительным сооружением – модульный комплекс, построенный совместными усилиями всех трех рас Федерации, что отражалось в его архитектуре: строгие, функциональные блоки ательбургского дизайна соседствовали с изящными, кристаллическими надстройками ксайлосиан и биоморфными, самовосстанавливающимися секциями кай'панского производства. Она ощетинилась антеннами сенсорных массивов, стыковочными узлами и несколькими орудийными платформами явно оборонительного назначения. Вокруг сновали небольшие патрульные катера Федерации, их двигатели оставляли в пустоте едва заметные ионные следы. Чувствовалось напряжение, свойственное любому пограничному форпосту, где каждый шорох в эфире, каждая аномалия на датчиках могла означать как научное открытие, так и смертельную угрозу. Когда «Согласие» пристыковалось, Корина и Элару встретил комендант станции – сурового вида ательбуржец в форме Службы Безопасности, с нашивками капитана первого ранга и лицом, которое, казалось, никогда не знало улыбки. После короткой формальной процедуры проверки документов (которая, впрочем, была проведена с такой дотошностью, что Корин невольно отметил высокий уровень паранойи на станции) их проводили в главный исследовательский сектор. Именно здесь Корину предстояло познакомиться с доктором Арисом Торном, ведущим ксенобиологом Федерации, руководившим научной группой по изучению джубран.

Доктор Торн оказался представителем расы кай'пан. Высокий, даже по меркам своих сородичей, он двигался с характерной для кай'панцев медлительной грацией. Его чешуйчатая кожа имела глубокий, почти черный оттенок, а большие, золотистые глаза светились недюжинным интеллектом. Однако во всем его облике сквозила какая-то излишняя осторожность, почти робость, что немного не вязалось с образом руководителя важного исследовательского проекта на переднем крае науки. Возможно, это была природная черта кай'панцев, а возможно – следствие долгой и пока безуспешной работы с загадочными джубранами. «Специалист Вэнс, – голос Торна был низким и вибрирующим, универсальный транслятор передавал его с легким подводным эхом. – Для нас большая честь приветствовать представителя Содружества Моларноков. Ваш опыт в изучении негуманоидных форм жизни и, не скрою, доступ «Стратегемы» к архивам о прошлых галактических конфликтах, может оказаться неоценимым». Они расположились в просторной лаборатории, стены которой были увешаны экранами, транслирующими данные с внешних сенсоров и записи наблюдений. На центральном голографическом столе парило изображение одного из кораблей джубран – гладкий, лишенный каких-либо видимых стыков или орудийных портов, объект идеальной геометрической формы, напоминающий отполированный речной камень или гигантское семя неизвестного растения. Его поверхность, казалось, поглощала свет, и лишь изредка по ней пробегали слабые, едва заметные энергетические разряды. «Вот они, наши загадочные соседи», – Торн указал на голограмму. «Корабли джубран безупречны с точки зрения аэродинамики и, судя по всему, обладают крайне совершенными двигательными системами. Мы фиксировали их маневры на скоростях, значительно превышающих возможности большинства известных нам рас. Их энергетические щиты, если это вообще щиты в нашем понимании, способны выдерживать невероятные нагрузки – мы проводили несколько тестовых облучений с помощью наших самых мощных сенсорных лучей, и они не оставили на корпусах джубран ни малейшего следа. Однако…» Он сделал паузу, подбирая слова. «Они абсолютно… инертны к нашим попыткам контакта. Мы посылали стандартные пакеты приветствий на всех известных частотах, использовали математические последовательности, пиктограммы – все безрезультатно. Они просто игнорируют нас. Их корабли перемещаются по четко заданным траекториям, выполняют какие-то свои задачи, иногда собираются в огромные флотилии, совершают сложные, синхронные маневры, а затем снова рассеиваются, словно подчиняясь какому-то неведомому расписанию, но не проявляют ни малейшего интереса к нашему присутствию». На одном из экранов сменялись записи: эскадрильи джубранских кораблей, движущиеся в идеальном строю, отдельные суда, зависающие над необитаемыми планетами, словно сканируя их. Ни одного выстрела, ни одного враждебного действия. Но и ни малейшего намека на желание общаться.