Больше, чем жизнь - страница 7

Темнело в эту пору рановато, но мало кого это смущало. Обычно все работали практически до полуночи. Ночное, залитое заревом огней, небо напоминало Лие о тех вечерах, когда она вот так сидела у костра, а напротив нее сидел, поджав под себя ноги по-турецки, их садовник мистер Сорроу, или как звали его все по имени – Тед, и они разговаривали о простых мелочах. Несмотря на свое крестьянское происхождение, Тед Сорроу был весьма грамотным человеком. Он любил в свободное от работы время присесть под тенистой яблоней в саду и почитать излюбленную им книгу. Обложка на ней была растрепана, но бережно склеена по корешку. Было очень трудно прочесть название, да никто и не интересовался толком, считая верно, что раз садовник читает книгу, то это может быть только руководством по уходу за виноградником или о чем-то другом, связанным с его работой. И лишь только по взгляду Теда Сорроу было понятно, что это нечто другое. Когда он открывал этот растрепанный, но все такой же живой, будто просто постаревший, как человек, томик и начинал читать, его глаза, будто загорались волшебным огнем. Казалось, что он смотрится в зеркало, но в отражении видит кого-то другого, и этот кто-то нравился ему, Теду, определенно больше его самого.

Именно эта книга помогла познакомиться, а позднее крепко сдружиться тринадцатилетней девочке и пожилому садовнику поместья Марлоу. Теду Сорроу шел уже шестой десяток, но тот явно не выглядел на свой возраст. На первый взгляд ему можно было дать не больше сорока. От него приятно пахло табаком и прелыми листьями, его еще не затронутые сединой волосы всегда были аккуратно зачесаны назад, обнажая его, покрытый тонкими морщинами, лоб. Он носил серый комбинезон с большим карманом на груди, в котором лежали небольшие, но нужные в его деле инструменты, черную клетчатую рубашку и охотничью шляпу цвета свежевскопанной земли. За пояс его всегда были заткнуты садовые ножницы и киянка. Тед Сорроу был один из тех немногих людей, которые любили свою работу. Он буквально жил ею. Лия часто наблюдала, как тот любовно ухаживал за цветами под ее окнами: шептал им что-то, тихонько насвистывал мелодии, которые она никогда не слышала, но которые казались безумно знакомыми. Рыхлил землю своими огрубевшими мозолистыми руками, опускаясь на колени и вдыхая дивный аромат, издаваемый этими кусочками радуги на тонких зеленых стебельках. Тед любил каждый этот цветок, как свое дитя. Он любил каждое дерево, каждый куст, каждую травинку в этом саду. Он был совершенно одинок, у него не было семьи, и Лия видела это, но также она видела, что, несмотря на свое одиночество, Тед Сорроу вовсе не был несчастен. Он жил.

Лицо ее дорогого друга всплывало в воспоминаниях, и девушка ясно видела его в отражениях языков костра, будто это было отражение ее собственной души. Огонь пожирал ледяную корку, которая покрывала землю, а добравшись до земли, пожирал и ее. По крайней мере, так казалось Лие.

«Наверное, если бы земля могла кричать, она бы кричала голосом Теда», – подумала девушка, проведя кончиками пальцев по мерзлой земле, словно пытаясь нащупать ее пульс. Мистер Сорроу не уставал всякий раз напоминать ей, что земля такая же живая, как и все звери, птицы и люди. Что земля тоже испытывает боль, печаль, страх, радость, что если прислушаться, то можно услышать ее голос и поговорить с ней. И каждый раз, когда он упоминал об этом, девушке и вправду казалось, что она чувствует «голос земли». Только она не понимала его.