Бросившись к двери, я дергаю ручку на себя и вылетаю в коридор, но здесь же в растерянности останавливаюсь. В огромном коридоре было много дверей и чуть поодаль — широкая лестница в лофт стиле. Я решаю спуститься по ней и тут же слышу голоса.
Голоса дочери и Рамиса.
Схватившись за грудь, я медленно оседаю спиной по стеклянной лестничной перегородке. Я чувствую, как меня знобит, штормит и бросает в пот — и все это происходит всего лишь за секунду, поэтому ноги вмиг ослабевают.
Она здесь.
Селин рядом.
И, судя по голосу, с моей малышкой все в порядке.
—…но у мамы уже есть друг. Его зовут Вадим. Он приезжает к нам с мамой и дарит мне подарки.
— Я ее старый друг. Со мной твоя мама знакома больше, — собственнически поясняет Рамис.
— Вы не друг! Я вас не знаю! — упирается Селин.
Взъерошив волосы на голове, я тяжело дышу и прислушиваюсь к каждому слову.
Выйти к ним не могу — меня банально не держат ноги. Я испугалась. Очень. На собственной свадьбе я так разволновалась, что упала в обморок на целых тридцать минут, и это случилось во время танца с Рамисом. Он еще тогда вскружил мне голову, я полюбила его, полюбила всем сердцем, хотя я и знала его всего несколько недель. Такое, и правда, бывает.
А потом он разбил это самое сердце. Той же ночью карточный домик рухнул, и моя жизнь превратилась в ад. У нас с Рамисом было от ненависти до любви и обратно.
— Почему я вас не знаю? Где вы были так долго? — по-умному заявляет Селин. — Мне уже четыре!
Я едва сдерживаю истеричный смех.
Регина настойчиво советовала мне отвести Селин на театральный кружок, мол, у нее есть театральные способности, у нее замечательный голос, мимика и харизма.
Что ж, с Рамисом она проявила себя во всей красе, ведь его смятение чувствуется даже за версту.
— Я вас видела. Вчера. Мама вас боится.
— Селин, мне жаль…
— Вы мое имя знаете? — удивляется Селин.
— Знаю.
Когда я понимаю, что в глазах больше не темнеет, то сразу же спешу к дочери.
Она держалась от Рамиса на расстоянии и недоверчиво разглядывала его. Услышав шаги по лестнице, Селин оборачивается и бежит мне навстречу.
— Мама! Мамочка!
Опустившись на колени, я ловлю ее в свои объятия и крепко прижимаю к себе. Я до сих пор помню, как было страшно утром, когда я не обнаружила ее рядом с собой.
Распахнув глаза, я тут же встречаю на себе взгляд Рамиса — он уже не такой холодный как обычно, но все равно слишком пристальный и внимательный, он как коршун смотрит на нас с дочерью и не понимает, что тем самым пугает ее. И меня тоже.
Я вручаю Селин ее плюшевого медведя и строго спрашиваю:
— Селин, почему ты ушла?
Селин пожимает плечами, приглаживая свое помятое праздничное платье.
— Почему не разбудила меня? Селин, я же испугалась, я искала тебя…
— Но я же оставила тебе своего медведя, Мишу, — оправдывается Селин.
Я осекаюсь, когда Рамис подходит ближе и делает мне замечание:
— Не ругай ее, Айлин. Мы просто разговаривали.
Я резко вскидываю на Рамиса взгляд, полный негодования, и хочу испепелить его дотла, но, увы, у меня это не получается. Да и Селин, почувствовав поддержку извне, отстраняется от меня и с интересом смотрит на своего нового знакомого.
На своего отца.
Но об этом я никогда не смогу ей рассказать. По крайней мере, добровольно. Я боюсь, что это очень сильно привяжет ее к Рамису и оттолкнет от меня. Селин умная девочка, она сразу поймет, что я выдумала историю про летчика и обманула ее.
