Большой Кыш - страница 30

Бяка изо всех сил зачесался и вскрикнул не своим голосом:

– Эй, ты, Шептун, не зли меня! Я не хочу закапывать жёлуди! Я сам по себе!

Хнусь, испугавшись за Бякин рассудок, выскочил из брусничных кустов:

– Бяка, здравствуй, у тебя всё в порядке? Как ты себя чувствуешь?

Бяка встал и молча отправился в дом. Через минуту он показался на пороге с зажатой под мышкой копалкой. В каждой его лапе было по крупному жёлудю. Вид у Бяки был одновременно решительный и растерянный. Он сердито протопал мимо Хнуся и исчез за вересковыми кустами. Хнусь, недоумевая, отправился за ним следом. Весь день он следил за Бякой, а вечером побежал за советом к Асю.

– Ась, Ась, – причитал он, пытаясь растолкать дремавшего в тенёчке старого кыша, – уже спишь, что ли?

– Никто не шпит, – отозвался Ась, с трудом продирая глаза.

– Извини, что беспокою, но с Бякой что-то неладное.

– Ну што там опять натворил наш Бяка? – позёвывая, спросил Ась.

– Ась, он дубки сажает… там, на северном склоне. Сначала, как землеройка, заравнивал Енотовы ямы. Потом жёлуди закапывал. Потом притаптывал и поливал. Потом выволок из «Моей Радости» Енота и отругал его. Енот, как и я, ничего не понял. Потом вернулся в «Тёплое Местечко» и стал играть сам с собой в капельки и бульки на добрые дела. А ведь в эту сложную игру только Сяпа с Белой Жилеткой умеют играть.

– Ну и как, получалошь? – поинтересовался Ась.

– Как сказать. Когда я уходил, он сам себе проиграл уже двадцать девять капелек, а выиграл только пять бульков. Знаешь, странно всё это.

– Ты, Хнусь, очень добрый малыш. Я нашушил ромашки и мяты – ты уж возьми, не побрежгуй. Чай из них отменный. А о Бяке не бешпокойся. Ничего ш ним не шлучится. Но на всякий шлучай я сегодня вечером к нему загляну, проведаю. У меня к нему тоже ешть дело.

И Хнусь сразу успокоился. Раз Ась говорит, что всё нормально, так оно и есть. И пошёл домой делить с Тукой сосновые иголки.

Тем ранним летним утром Сяпа проснулся от странного жужжания: полосатая пчела билась о слюдяное окошко, требуя свободы. «Пчёлы никогда не прилетают просто так, им нужна сладкая вкуснятинка. А у нас с Бибо нет ни крошки. Что же понадобилось в нашей хижинке этой глупыхе?» – с удивлением подумал Сяпа, приоткрыв один глаз. Глаз оглядел спаленку и, не приметив ничего интересного, опять закрылся: дрёме жужжание не помеха – сунь голову под подушку и спи себе дальше.

Но не тут-то было. В Сяпином животе противно забурчало: громко и сварливо. Живот сердился. Он просил пищи. Тут-то Сяпа и вспомнил о припрятанной им накануне мисочке чмоки. Кыш откинул одеяло и устремился на кухню. Пчела последовала за ним.

Кухня сияла чистотой. Это означало, что Бибо давно встал. Сяпа открыл погребец, куда вечером поставил чмоку, но… чмоки в нём не оказалось. Кыший живот продолжал урчать. «Куда же Бибо спрятал мою чмоку?» – удивился Сяпа. Он решил узнать это из первых лап, у Бибо, и заглянул в его спаленку – никого. Топчан аккуратно застелен. «Вряд ли Бибо ушёл надолго», – подумал Сяпа и, чтобы обмануть голод, принялся за дела: выпустил на волю пчелу, сделал лёгкую зарядку, надел шерстяные носки, бежевый жилет и любимую панаму. В это самое время хлопнула входная дверь, и в кухню вошёл свежеумытый, весёлый Бибо. Сяпа бросился ему навстречу: