Большой Кыш - страница 5

И тут Тука со священным криком «Кыш, кыш, кыш!», широко замахнувшись, треснул ворону по голове. Ветка всеми шипами вцепилась в птичьи перья. Опешившая ворона резко задёргалась вправо-влево, стараясь сбросить с себя ветку. Освободившись, с громким карканьем птица взмыла вверх и через мгновение скрылась за деревьями. Понимая, что времени у него в обрез – ворона могла вернуться, и не одна, – Тука приналёг на один из одуванчиковых стеблей, стараясь его раскачать. Цветочный куст слегка колыхнулся… Сверху, прямо Туке на голову, скатился так и не проснувшийся Хнусь. Не подхвати его Тука, Хнусь захлебнулся бы в луже.

Втащив друга в укрытие, под поваленное дерево, Тука свалился замертво. Силы покинули его. Немножко отлежавшись, он стал собирать и подсовывать под Хнуся ветки, чтобы тот не простудился, – земля была ещё холодной.

Хнусь продолжал сладко спать. Лёжа на спине со скрещёнными на груди лапами, он всем своим видом выражал спокойствие и безмятежность. Тука пытался придумать, как доставить приятеля в хижинку, но ничего путного ему на ум не шло – он боялся страшной вороны. Кышу везде мерещился острый клюв, когтистые лапы, хищный глаз, и он деревенел от страха.

Чтобы отвлечься от опасных мыслей, Тука занялся маскировкой Хнуся: набрал пригоршню мокрой земли и вымазал ею розовую, как цветок дикой яблони, шкурку друга. Потом он выглянул наружу и осмотрелся. Ему показалось, что за кустами барбариса что-то промелькнуло. «Кыш! – подумал Тука. – Какая удача! Вдвоём мы сумеем дотащить спящего Хнуся до моего домика». Он бросился через проталину к кустам, размахивая лапами:

– Эй, кыш, постой! Я Тука. У меня друг в беде. Заснул опять, понимаешь? Помоги отнести его в мою хижинку, у меня одного маловато силёнок!

Кыш остановился и недобро оглядел Туку:

– Что с того, что ты Тука? Ты моих друзей куда-нибудь носил? Ни-ко-гда! Так что не шурши ушами, проходи мимо. Твой друг – твоя забота, я тут ни при чём. Буду всем помогать, весь перемажусь.

Нет, Тука не рассердился. Но очень удивился. Он никогда раньше не встречал кыша, который отказался бы помочь товарищу.

– Хнусь не грязный, – заступился он за друга. – Просто немножко замаскированный, чтобы не дразнить ворон. Ты, я вижу, тоже вымазался глиной. Да так старательно, что тебя невозможно узнать.

– Моя грязь – это МОЯ грязь, она ТЕБЯ не касается! – отрезал кыш. Он достал из-за уха зубочистку и проверил чистоту своих зубов. – А будешь приставать – укушу. Лучше не зли Бяку.

– Ну конечно же, ты – Бяка! – облегчённо выдохнул Тука. – Как я сам не догадался? Испугался, понимаешь, что в нашем лесу началась эпидемия вредности. Но если ты Бяка, всё понятно. Бяка на то и Бяка… Скажи, а зачем ты разрушил мой дом? Это очень плохой поступок. Не помочь товарищу в беде – тоже. Твоё прозвище – Большой Кыш. Какой же ты Большой, если совесть и душа у тебя маленькие? Неужели тебе нравится вредничать и на всех злиться? Может быть, лучше дружить с нами и помогать нам? Вдруг когда-нибудь и тебе понадобится помощь…

– Я кыш-одиночка! Мне никто не нужен! – рассердился Бяка. – Я никогда не стану просить ничьей помощи, потому что всё умею сам!

– Может, ты просто боишься стать хорошим? – улыбнулся Тука.

– Я боюсь?! Глупости! Это вы все меня боитесь. А знаешь почему? Потому что я плохой! Очень плохой!!!

Не зная, что бы такое гадкое вытворить, Бяка подбежал к спящему Хнусю и громко свистнул ему в ухо – тот вздрогнул и проснулся.