– Отвечать придется мне – грустно вздохнул господин барон, главный шпион, но оспаривать решение Елены не стал – Ну, да ладно, чего уж теперь? Вешайте уже!
Барон – изменник отчаянно хрипел, осознав какой позорный конец его ожидает, а перед глазами Елены еще долго стояли лица его мертвых детей.
Барона повесили, не взирая на всё его баронское звание, хрипы и протесты. Кажется, всё равно умирать, так или иначе, чего же трепыхаться попусту? Нет, Палкус требовал почетной смерти и непременно от меча! Ему было в том отказано. Но, как показалось Елене, барон какое-то время надеялся на то, что маг-целитель окажет ему помощь и что его, Палкуса, отправят на суд владетелей.
Пока де Перье суетился, отдавая великое множество распоряжений, касаемо дальнейшей судьбы баронства – наследники ведь, тю-тю, приказали долго жить, Елена отправилась бродить по Вороньему замку. Осматривалась, так сказать.
Её сопровождали Лулу и один из доверенных людей де Перье, очень сильно смахивавший на сержанта Перца, приставленного к юному Людовику в качестве то ли, няньки, то ли, дядьки-воспитателя с расширенными полномочиями.
Елена усмиряла бутовщиков, спасала рыжеволосых девочек-невест и громила баронский замок, а маркиз Бийский, ее главный недавний недруг, вернее, некий новобранец из каких-то там окраинных земель, пешим ходом направлялся тянуть солдатскую лямку куда-то на самый край Ойкумены, в глухое пограничье. И сопровождал его сержант Перец, коему, строго-настрого приказали позабыть о высоком достоинстве юного рекрута и гонять того нещадно, не делая поблажек на благородное происхождение.
Перцу обещали весьма достойное вознаграждение по истечению определенного срока – то есть, через год и возможность выйти в отставку по выслуге лет. У бравого сержанта на примете имелась очень даже симпатичная вдовушка, детородного возраста и он рассчитывал, обзаведясь женой и хозяйством, вскорости произвести на свет собственного отпрыска.
И если, для достижения сей благой цели, ему целый год потребуется гонять наследника целого герцогства, Перец был готов жертвовать многим, а угрозы и обещания несносного юнца жестоко отплатить своему мучителю, сержанта гвардии трогали слабо. Подумаешь?! Мало ли он слышал угроз в свой адрес за целую жизнь? Выжил же, как-то?
Замок Елене не понравился от слова «совсем» – унылая груда камней, причем, отвратно смердящая.
Теперь она понимала, почему обитателей замков, зачастую, называют вонючками. Заслуженно, как оказалось.
И в самом замке, и во дворе, то и дело встречались разные кучки всякого-разного, не особо привлекательного субстрата.
Елена чертыхалась и плевалась от отвращения – вонища!
Лулу и прочие недоумевали – чего, такого-то? Замок маленький, но населён плотно.
Елена возражала – мол, туалет, типа сортир, построить – плёвое дело. Да и ходи туда со всем удовольствием, а не оставляй повсюду следы своей жизнедеятельности! Мухи, опять же, зараза всяческая. И ещё эти ночные вазы! Горшки подкроватные! Какой-то кошмар! Трудно, что ли, ножками прогуляться до отхожего места?
Впрочем, Лулу и Огюстен особо не удивлялись – привыкли. Сама же Лулу твердо уяснила, что каждый вечер госпоже требуется ванна и ночной горшок, неизменный атрибут любого номера на постоялом дворе, лучше из – под кровати поскорее убрать, а то, хлопот не оберешься!
Елена продолжала морщиться и кривиться – грязь, всюду, грязь! Стены – закопчены, словно посреди комнат костры палили, ступени – не метены. Ставни на окнах заросли мхом и какими-то иными растениями. А в баронской спальне, где ей предложили расположиться на ночь, стоял такой смрад, что её едва не вырвало. К тому же, роскошный мех и шёлковые покрывала вызвали у брезгливой Елены чувство омерзения – грязное всё и засаленное, точно барон понятия не имел о том, что такое полотенце и салфетки.
