Дернул губой, оскаливаясь и показывая ей другое свое лицо. Мажорчика, которому подвластна вся школа. Надеялся цепануть ее на крючок, но она так долго молчала, что я уже засомневался, что ответит согласием.
Но когда она, наконец, кивнула, еле смог удержать вздох облегчения и улыбку ликования.
– Отлично. Тогда теперь на всех переменках будем вместе тусить, а на большой в столовку ходить. Скоро у меня матч намечается, придешь за меня поболеть, – заметив возмущенный взгляд, добавил в голос строгости, всё время забывая, что она моих интонаций не слышит. – Это обязательно. Какая девчонка не придет болеть за собственного парня. Или хочешь, чтобы нас разоблачили?
Получив ее согласие, стал нажимать на нужные рычаги, чуя ее слабые места, словно коршун. И стыдно мне не было, каждый волен бороться за собственное счастье любыми путями.
– Так уж и быть, плакат я тебе сам нарисую, – хмыкнул, а затем подтолкнул ее под поясницу к выходу.
Проводил Нину до общежития, но перед ее дверью нам пришлось распрощаться. Раны обработать себе она не дала, а я не стал настаивать, понимая, что и так излишне напирал на нее. Да и ей нужно было переварить сказанные мной слова.
Как только она вошла к себе, зазвучал рингтон, который я ставил на отца. Пришлось попрощаться и уйти к себе.
– Слушаю.
– Ты в школе, Глеб? Я за тобой заеду.
– И что случилось? – сразу же напрягся, предполагая самое худшее. – С мамой… что-то?
– Да что ей сделается? – пренебрежительно он хмыкнул, в очередной раз демонстрируя свое безразличие, а я зло стиснул челюсти. – Она в коме, какие там могут быть новости.
– Иван, – предостерегающе произнес.
– Сколько раз говорил, чтобы не обращался ко мне по имени, щенок?
Его рык больше не действовал на меня ни отрезвляюще, ни грозно. Физически я мог его одолеть, если бы он удумал снова поднимать на меня руку, но с этим моя смелость была не связана.
Перерос. Так бывает, когда не уважаешь отца ни как личность, ни как мужика.
– Так что ты хотел? – устало выдохнул, не желая ссориться. И без него проблем в жизни хватало.
– Поговорить о твоей личной жизни.
– На то она и зовется личной, и ей бы лучше такой и оставаться, – напрягся.
– Ошибаешься, сынок. Твоя личная жизнь и реальная жизнь Арины – не взаимоисключающие понятия, а как раз напрямую взаимосвязанные.
Остановился в этот момент у своей кровати и присел, ощущая, как плывет перед глазами комната.
Каждый раз, когда дело касалось матери, я бесился до скачков давления и бешенства, но всегда молчал, понимая, как чреваты могут быть последствия.
У отца было то, чего я желал больше всего на свете. Право отключить мою мать от аппаратов жизнеобеспечения. И только моя покорность давала ей те шансы, о которых я молился всем высшим силам.
Мой дед хоть и был хирургом и имел влияние в мире медицины, но отец официально числился мужем моей матери и мог принимать судьбоносные решения. Пользовался этим, когда желал от меня что-то получить.
– Заезжать за мной не надо. Куда мне подъехать?
Взял себя в руки и встал, ожидая, когда он скажет адрес.
И совсем не удивился, когда услышал название очередного пафосного ресторана, куда так полюбила ходить его женушка.
Ненависть моя росла в геометрической прогрессии.
Урод.
14. Глава 14
Нина
Шипела, обрабатывая ссадину на локте, но боль была неизбежна, так что приходилось терпеть.
Слова Глеба не выходили у меня из головы, но сколько бы я не прокручивала их в голове, приходила к одному и тому же выводу.
