На щеке Алисы проступила кровь от чужих ногтей, и она окончательно разъярилась, толкая и кусая соперницу, куда придется.
Я же впала в какой-то ступор и стояла, не шевелясь, лишь была сторонним наблюдателем и ощущала на языке привкус крови. Прикусила, видимо, когда мне залепили пощечину.
Не знаю, до чего могла довести женская драка, но их разнял Глеб.
Ни от кого не ускользнуло то, как он держал ее за талию, не позволяя снова ввязаться в махач, но лично я успела заметить, как он поспешно отскочил от нее в какой-то момент, как от прокаженной.
Не всё так гладко, как хотела показать мне Алиса. Будь у них отношения, не стала бы она так рьяно убеждать меня в этом. Скорее, пыталась устранить меня, как конкурентку, а это значило, что она считала меня объектом интереса Демидова.
Это и вызвало во мне ту самую надежду, которой я загорелась, но Глеб потушил ее так же быстро, как она появилась.
И вот теперь, сидя в комнате общаги, я горько усмехалась над своей глупостью.
Алина городила чушь, но была права в одном. Наши официальные отношения с Глебом – лишь ширма, ничего больше.
Идти на ужин не хотелось, но голод давал о себе знать, и как только стукнуло шесть вечера, я быстро побежала в столовую, надеясь, что остальные подтянутся позднее.
Ошиблась, там кучковалась толпа, и все пялились на меня – кто украдкой, кто чуть ли не тыкая пальцем. Но всех объединяло одно – никто меня не пытался задеть. Слова Демидова не разнились с реальностью, и статус его девушки давал мне определенные привилегии и его защиту.
Ни Алисы, ни самого Глеба не было, и от этого под ложечкой засосало от нехороших предчувствий.
Успокойся, Нина, это не твое дело, вместе они сейчас, или нет.
Но, оказавшись, снова в своей комнате, я накрутила себя до предела, но за неимением лучшего выдохнула и легла на кровать, не собираясь больше выходить наружу.
Мне казалось, сегодняшний день, наконец, окончен, но это был самообман. Худшее меня ждало впереди.
Я поняла это, как только пришло сообщение от Степана.
«Добрый день, Нина, жду вас у крыльца общежития. Михаил требует вас к себе».
Меня вызвали в дом отца. Снова. Когда он был на пределе ярости, никогда не писал и не звонил, передавал всё через водителя. Сердце гулко заколотилось, а ладони вспотели, предчувствуя очередной громкий скандал.
Весь путь превратился для меня в одно размазанное пятно.
Пока я поднималась по лестнице и шла к входной двери, вся тряслась, не зная, чего ожидать.
Живот сводило судорогой от страха, и мои опасения оправдались, когда в гостиной я увидела всё семейство в сборе.
Лилия сидела на диване и, закинув правую ногу на левую, раздраженно махала ей вверх-вниз. Поджатые губы и глаза, мечущие в мою сторону молнии, не предвещали мне ничего хорошего.
Перевела взгляд на отца, но первое, что мне бросилось в глаза, вид опущенной головы Алисы. Выглядела она какой-то побитой и несчастной. От бойкой девицы не осталось и следа.
– Объясни мне, Нина, что это такое? – отец осторожно коснулся подбородка своей любимицы и поднял ее лицо вверх, демонстрируя запекшуюся рану на щеке.
Ту самую, которую она получила в ходе драки с одной из соперниц за Глеба.
Я разомкнула губы, спеша оправдаться, но прикусила их обратно. Похлопала себя по карманам в поисках телефона, но в спешке, видимо, забыла его в комнате. Тяжело задышала, нервно оглядываясь по сторонам и не видя ни одного листка. Не тешила себя иллюзией, что кто-то из присутствующих одолжит мне свой смартфон.
