– Это всё из-за Глеба, папа, – произнесла Алиса, и я потеряла дар речи, слушая очередную ложь, так легко слетающую с ее уст. – Нина ненавидит меня за то, что я ему нравлюсь, и хочет заполучить его любым способом.
Ее глаза наполнились слезами, и даже я бы, не знай правды, могла бы поверить в ее игру.
– Мы же сестры, Нин, зачем ты так со мной? – протянула ко мне руки, и от шока я отшатнулась, не веря, что всё это, действительно, происходит со мной здесь и сейчас.
Судорожно на эмоциях заработала пальцами, забывая о том, что никто из них не читает жесты. Их лица скривились, и отец кивнул жене.
– Дай ей телефон, Лиля, пусть напишет свои жалкие оправдания.
Женщина не двинулась с места, но я не беспокоилась по этому поводу. Повторяла про себя отцовскую фразу и смотрела на него, как на предателя, ощущая, как что-то лопается внутри меня. С хрустом, треском и болью.
Качнула головой, отступая на шаг и обхватывая себя руками. Не отец он мне, не семья. Никогда им не был, видимо, и сейчас я лишний раз убедилась в том, что мои слова никакой роли бы не сыграли.
Он уже сделал выводы и отступать от них был не намерен.
– Молчишь? Значит, согласна и признаешь свою вину, – кивнул равнодушно отец и нахмурился. – В моем доме правила просты, и ты их знаешь, Нина. За каждый проступок следует наказание. И твое…
Он не договорил. Его жена вскочила с дивана и практически подлетела к нему, требовательно трогая за локоть.
– Она посмела ударить мою дочь, испортила ее красоту. Почему я не могу наказать ее? – оскалилась, морща свой явно исправленный хирургом нос.
– Никакого рукоприкладства в моем доме, Лилия, – с суровым видом произнес отец.
От стрельнувшего облегчения я чуть не потеряла сознание. Побоялась, что отдаст меня им на растерзание. Но радость моя была недолгой.
– За кого ты меня принимаешь, дорогой? – холодно улыбнулась женщина, и глаза ее блеснули ядовитым торжеством, словно ей вся эта ситуация доставляла небывалое удовольствие. – Ни пальцем не трону твою дочь.
Она ненавидела и ревновала мою мать, усопшую жену своего нового мужа и отыгрывалась за собственные чувства на мне. Я не хотела этого принимать, но находилась на полном попечении отца, полностью зависела от его воли.
– Хорошо, решай сама, но чтобы без глупостей, – предупредил ее напоследок Михаил.
В этот момент похлопал себя по карманам и достал смартфон. Видимо, звонили по работе.
Мы остались женским составом в гостиной, и каждая хранила молчание. Если они ждали ухода отца, то у меня просто не было возможности вставить ни слова.
– Мама, и что мы сделаем с ней? Отец ведь разрешил, – сразу же изменилась в лице Алиса, и от вида великомученицы не осталось и следа. – Может, оставить ей такой же шрам на щеке? Уж больно у нее гладкое личико.
– Угомонись, Алиса, – сразу же осадила мать свою дочь. – Никакого рукоприкладства, ты слышала своего отца.
– Но мама…
– Молчи.
Сводная сестра обиженно насупилась, а вот я стояла мрачнее тучи, но сделать ничего не могла. Хотелось орать изо всех сил, громить всё, что попадется под руку, но я была не в том положении, чтобы позволять себе глупости. Такими темпами скоро меня окончательно выживут, и от финансовой поддержки отца не останется и следа.
– Наказание должно быть соизмеримо с проступком. Ты так ценишь ваш с матерью старый хлам, и я посчитала это разумной платой за красоту моей дочери. Я взяла на себя смелость и распорядилась выкинуть всё на мусорку еще до твоего приезда.
