– Вам надо отдохнуть, ваше императорское высочество, – щебечут придворные дамы, которые заметно ожили то ли от фазана, то ли от обилия вокруг мускулистых, молчаливых мужчин. Выказывающих гостеприимство.
– Мне надо помолиться.
– Да вы весь день молились! – переглядываются леди.
– Это особая молитва. Поэтому в пещеру я пойду одна. Великая Гуаньинь мне открылась. И сегодня я надеюсь всерьез поправить свою карму. А вы мне не мешайте, слышите?
– Но что если вы к полуночи не вернетесь?!
– Тогда дозволяю меня поискать, – ехидно говорю я.
Сдается, мне, что отсутствие госпожи девушкам только на руку. Обед им обеспечили, но как насчет завтрака? И в дорогу надо бы кое-что собрать из провизии. Пойдут просительницами к затворникам. У юных леди, вон, уже и щечки зарумянились!
Ах, ну почему эти монахи, такие красивые?! Нравственность женской половины моей скромной свиты под угрозой.
Но мои мысли сейчас не об этом. Мне предстоит уговорить принца Ран Мина вернуться в Пекин. Вчера я уже потерпела неудачу, Лин мне отказал.
И вот я снова, спотыкаясь от волнения, да еще и ноги невыносимо болят, бреду к гроту, где находится статуя богини Гуаньинь. Но на этот раз располагаюсь на берегу пруда. Сижу, как Аленушка на известной картине Васнецова. Грусть тоска меня одолевает. Пригорюнилась.
Волосы растрепались, краска с лица стерлась. Но до красоты ли мне? Ран Мин не идет. Меж тем неумолимо темнеет. Я со вздохом снимаю туфельки и опускаю босые ступни в темную воду. Истомилась. Но быстро спохватываюсь. А вдруг здесь пиявки?!
Торопливо обтираю ноги подолом платья и обуваюсь. Сижу на валуне, собираясь с силами. Пора уходить. Его высочество не придет. Я разбила Мину сердце, а мой тайный муж своим наточенным мечом нанес принцу смертельную рану туда же. Чудо что он выжил.
Невольно вспоминаю, как мы плыли на лодке по морю лотосов. И голова Ран Мина лежала у меня на коленях. Его поцелуи, такие тягучие и сладкие. И то, что было потом…
Нет, это невыносимо! И я еще хочу, чтобы он меня выслушал!
Но он ведь три года молился! Постриг принял! Мин не должен больше таить на меня обиду, это не по канонам религии. Любой. Но и слушать меня Ран Мин не обязан. Какая все-таки потеря! Шикарный мужик с обжигающей улыбкой и умелыми руками. А его поцелуи? О-о-о! Это что-то!
И на тебе – монах! Несправедливо это. У него были бы красивые дети… Но – не судьба. Хотя, о чем это я? Дети у него уже есть, раз был гарем!
Уже собираюсь уходить.
И вдруг приплывает внушительных размеров черепаха! О, Боже! Настоящая черепаха! Наверняка священная! Поскольку это Храм, и пруд здесь тоже священный. И все, кто в нем водится. Даже пиявки. Надо было позволить им испить мою кровь. Комары, вон, наслаждаются! Интересно, а они тоже священные?
Раз так, то я очистилась ото всех грехов! Столько крови отдала на пропитание местным обитателям! Плюс оросила ею каменные плиты перед статуей Будды, раз колени мои разбиты. Что ж, пора в Пекин. Справлюсь как-нибудь.
Я касаюсь рукой черепахи, которая не возражает против ласки, но быстро уплывает, а я со вздохом поднимаюсь и слышу вдруг за спиной:
– А ты терпеливая.
Резко оборачиваюсь:
– Мин! То есть, я хотела сказать, ваше высочество!
– Я больше не высочество.
Он подходит. Оказывается, все это время Ран Мин прятался в пещере и наблюдал за мной! Надеялся, что уйду! Видать, черепаха мне помогла. Принц счел, что это знак. Меня отметила Гуаньинь, ее посланник позволил до себя дотронуться. И монах решился подойти. Он ведь теперь верит во все эти знамения. И что мое прикосновение ему не навредит после того, как его стерпела священная черепаха. Равно как и разговор со мной.
