В дверях невольно принюхиваюсь. Мы с лекаршей уже хорошо знакомы.
– Как твоя рука, Мэй Ли? – спрашивает эта добрая женщина. – Болит?
– Почти уже нет. Мне бы травки, госпожа.
– У тебя еще что-то болит?
– Типа да. Мне неловко об этом сказать.
– Ты что, беременна?! Хочешь выкинуть?!
– Упаси Господь! В смысле, я не беременна. От кого? Вокруг одни евнухи.
– И то, правда, – но взгляд у нее все равно подозрительный.
Я вновь принюхиваюсь. Какой знакомый запах! Будучи студенткой, я покуривала. Потом бросила, но когда выпью, так и тянет затянуться сигареткой. Хотя это очень плохо, курить.
– А чего это у вас там, – киваю под стол.
– Тс-с-с… – испуганно говорит лекарша.
Табак здесь что, прячут?!
Напрягаю память. Массового выращивать его в Китае, кажись, стали только в шестнадцатом веке. А завезли португальцы. Но китайцы долго не знали, что с ним делать, было много отравлений. И в семнадцатом веке один из императоров династии Мин издал указ, где запрещал табак под страхом смертной казни.
Случилось это гораздо позже. Я сейчас по моим прикидкам уж точно до Романовых, если проводить параллели с моей родиной. Либо опричнина, либо смута.
У нас опричники, у них парчовые халаты. Разница небольшая. Хрен редьки не слаще. Невольно вздыхаю.
– Полезная травка? – киваю на табак.
– Замечательно лечит лихорадку, – нехотя говорит лекарша. – Но в то же время дурманит голову. Ты молчи, что она у меня есть, слышишь?
– А почему?
– Его недавно франки привезли, – понизив голос, говорит она. – Я и прикупила. Сказали лекарство из-за моря, хорошее. Его величество поначалу их в столицу допустил, франков-то, а потом разозлился и выгнал. А всякую торговлю с ними запретил. Они саженцы золотого яблока хотели украсть.
– Вот подлые! – с чувством говорю я.
Франки – это португальцы, а золотые яблоки – апельсины, которые на самом деле гибрид мандарина с помело. И вывели их в Китае. Видать, сразу умыкнуть апельсины в матушку-Европу не удалось. А китайцам взамен табак втюхать.
– Отсыпьте мне жменю, госпожа, – умоляю я. – Отблагодарю. И никому не скажу, клянусь!
Чем, пока не знаю, но она охотно берет аванс: мою улыбку. Слово здесь держат, иначе станешь изгоем.
У меня есть вариант: набить саше для генерала лепестками хризантем. Я, конечно, залезу ночью в императорский сад, куда деваться? Но что с таким саше сделает мой боевой генерал, командир изуверов? Скорее всего, выбросит. От начальника Тайной канцелярии не может пахнуть цветами. Он должен всем внушать страх. И мне нужен настоящий мужской запах.
– Я, собственно, с чем пришла, – говорю я, заполучив заветное. – Блохи меня беспокоят.
– Жизнь насекомых, как и всякая другая жизнь священна, – вздыхает лекарша.
Совсем забыла, что у них тут буддизм напополам с конфуцианством! Что ж за непруха такая!
– Я лишь хочу их отпугнуть. Зачем убивать?
Лекарша оживляется и дает мне травы. Запах у них – вырвиглаз! Я пока набиваю саше для генерала, невольно чихаю. Вкупе с табаком это нечто! Адская смесь! Ну и вышивка на мешочке. Сплошной боевой романтизм. Неужто не возьмет?
– Господин Ван! Можно вас на минуточку, господин Ван!
Он не трогается с места, но хотя бы ждет, когда подойду.
– Я знаю, что вы ищете шпионку.
Я слегка запыхалась, щечки порозовели. Эх, мне был еще косметики хоть немножко! Но не заработала пока денежку. Коплю на уголь в надежде, что выдохну летом.
– Ты что-то знаешь?
Я точно знаю, как вызвать у тебя интерес. Честен, предан, глуп – вот вам портрет моего героя! А я девственница чисто технически. Потому что в прошлой жизни не только была замужем, но и имела добрачную связь. О, позор! Зато я знаю плохое слово на букву «м»! И сам процесс оральных ласк мне хорошо знаком. Но начнем издалека:
