— Смерти? — усмехается. — Максимум, что ему сделают — яйца оторвут. И уволят с волчьим билетом. Уверена, что для него смерть — худший выход?
Задумавшись о его словах, я вдруг начинаю смеяться. Вероятно, это последствие истерики, но я хохочу в голос, вытирая слёзы, пытаюсь согнуться пополам, и ремень безопасности больно врезается в грудь. Но даже этот дискомфорт не способен унять моё веселье.
На самом деле Лёня до такой степени карьерист и трудоголик, что для него увольнение — смерти подобно. Это будет и правда лучшей местью.
— Ну вот, а то сидела бледная, — Поклонский выжимает газ, и вскоре машина мчится вперёд по пустой ночной дороге.
Только виды за окном уж больно знакомые.
— Это мой район? — удивляюсь, а Поклонский молча кивает. — Но зачем? Я же сказала, что домой не хочу!
— А ты и не поедешь домой, — уверяет, но к дому ехать продолжает. — Вернее, поедешь, но по важному делу. Очень срочному.
Да что он несёт? Совсем из ума выжил? А ещё клялся, что здоровый, но он точно псих.
— Остановите, тут неподалёку моя подруга живёт, у неё заночую, — взмахиваю рукой, но на Поклонского это не действует, он продолжает ехать к моему дому.
— Успокойся, — просит. — Просто встретишься с одним человеком, он уже ждёт. Я подумал, что утра ждать — долго, потому поменяем замки сейчас.
— Ночью?
— Он тихо, соседи даже не проснутся.
— Вы серьёзно? — не могу никак понять, что задумал этот странный мужик, а Поклонский кивает. — Да зачем? Я бы утром вызвала!
— До утра далеко, а ты же не хочешь, чтобы Леонид вернулся в твою квартиру? — смотрит в саму суть, понявший намного больше, чем я ему сказала. — Это же твоя квартира, да?
— Моя, — киваю, потому что это правда.
Мы с Лёней съехались пару лет назад. Вернее, однажды он остался на ночь, а после снова пришёл, и ещё — так плавно ко мне “переехали” все его вещи. Я не возражала. Любила его, но сейчас жалею, что позволила окопаться на своей территории. Слишком много в моей квартире осталось напоминаний о Леониде и его следов.
— Тогда какая разница, когда замки менять? Почему бы не сейчас? Ночь — отличное время, чтобы делать глупости и совершать подвиги.
Поклонский не врал: нас уже ждут у подъезда.
— Замок я взял, — говорит высокий мужчина лет пятидесяти. На нём тёмно-синий фирменный комбинезон с логотипом “Мегастроя”, в руках чемоданчик с инструментами, а на лице готовность работать на благо компании.
Мне всё это кажется сном. Изломанной сюрреалистичной реальностью, в которой я — главная героиня драмы.
— Ну что ж… пойдёмте менять замки, — чему-то хихикаю и осматриваю пустой двор. — Прямо спецоперация какая-то.
Больше всего я боюсь, что Лёня уже вернулся. Не смогу сейчас его видеть, не найду слов, чтобы поговорить без слёз и оскорблений. Мне нужно время, чтобы успокоиться и не выглядеть в его глазах жалкой истеричкой, но на счастье он ещё не вернулся.
Но он ещё “на работе”. Терпит тиранию Поклонского, трудится в поте лица. Урод.
Стараясь не представлять, чем именно он занят в полночь, я веду слесаря за собой, только у самой двери понимая, что Поклонский всё это время шёл следом. Что ж он такой настойчивый?
Если бы не слесарь, который очень бодро принимается за работу, я бы обязательно попросила Дмитрия уехать домой, к жене. Зря с ним поехала, понимаю это. Вообще всё зря.
— Тут работы на двадцать минут, — сообщает слесарь и бодро орудует отвёрткой, а я не знаю, что мне делать дальше.
