Бросаю на девушку быстрый взгляд и сосредотачиваю внимание на пациентке.
– Итак, фрау Дроссельбах, у вас кариес с правой нижней стороны. Сейчас я почищу место пломбирования, и приступим к его залечиванию. Согласны?
Женщина согласна кивает, и я приступаю к работе. Склоняюсь над ее распахнутым ртом с бормашиной в руках и стараюсь держаться как можно дальше от девушки со слюноотсосом: та хоть и выглядит обиженной на меня, прелести свои, однако, так и не прикрыла. Даже сосредоточившись на работе, замечаю россыпь веснушек на ее щеках... И мягкое колыхание груди в черном бюстгальтере, слегка виднеющимся сквозь чуть приоткрывшийся запАх.
– Ну вот, ополосните рот, пожалуйста.
Пока пациентка выполняет мою просьбу, мы с Эллой глядим друг на друга поверх ее головы, скрещиваем взгляды, подобно боевым рапирам. И то, как она прищуривает глаза, наполняет меня недобрым предчувствием...
И вот, когда я приступаю к смешиванию материала для пломбы, это и происходит:
– До прихода доктора Бергманна мы говорили о вашем выступлении в танцевальном клубе, – обращается Элла к моей пациентке. – О том, как вы волнуетесь и все такое. И, знаете, я сейчас кое-что вспомнила...
– Что же? – улыбается фрау Дроссельбах.
– Я вспомнила, как доктор Бергманн сетовал на полное неумение танцевать. Говорил, что всегда мечтал научиться паре-тройке достойных движений, да так и не вышло... – И глядя прямо в мои ошарашенные глаза: – Почему бы вам не пригласить их с женой на ваше выступление? Уверена, он будет счастлив там поприсутствовать, понаблюдать за настоящими профессионалами, так сказать. Может, и сам захочет вступить в ваши ряды танцевальных фанатов…
Сказать, что я шокирован ее наглостью – это ничего не сказать. Даже рука так и застывает с мерной ложкой в руках...
– В самом деле?! – восклицает моя ни о чем не подозревающая пациентка. – Мы с Патриком были бы счастливы видеть вас в числе наших зрителей. Приходите обязательно! Это будет такая честь. – И глядит на меня с неописуемым восторгом во взгляде.
«Сетовал на полное неумение танцевать», значит... «Мечтал научиться паре-тройке достойных движений». Челюсти аж сводит от злости!
– Я должен обсудить это с супругой. Спасибо за приглашение...
Слова выходят отрывочными, достаточно сухими, и Элла-тридцать-три-несчастья спешит скрасить их своей неуемной улыбкой.
– Конечно, они придут, фрау Дроссельбах. Просто не смогут пропустить такое событие!
Дальнейшие действия я произвожу с одним-единственным желанием: поскорее избавиться от осчастливленной пациентки и задать перцу осчастливевшей ее ученице.
И, когда за той закрывается дверь, хватаю Эллу за плечи и хорошенько встряхиваю... В тщетной надежде навести порядок в ее ненормальной головке!
– Что это было? Что вы себе вообще позволяете? – шиплю прямо в лицо, не в силах сдержать себя в руках.
И девушка вздергивает подбородок.
– А сами как думаете, ханжа вы эдакий? – И с издевкой: – То ему, видите ли, не надевай, так не носи... Что, приятно подчиняться чужим капризам, доктор Бергманн? Испытали, что говорится, на собственной шкуре, не так ли?
Невольно стискиваю пальцы... Вот бы ощутить под ними шею этой бессовестной мстительницы. Надавить разочек... Так, ради острастки.
А она вдруг резко переменяется: перестает сверкать глазами, расцветает манящей улыбкой и произносит:
– У вас такие сильные руки, доктор Бергманн. Сразу видна хватка истинного мужчины...
