Читать онлайн Евгения Бергер - Двойная тайна леди Блэкнесс

1. 1 глава

Последние всполохи битвы догорели перед самым закатом. Казалось, заходящее солнце вместе с последним закатным лучом истощило и силы противоборствующих сторон... Замолкло громыхание стали, затихли все голоса, только слабый – если прислушаться – стон стоял над долиной: это стенали несчастные, не умевшие ни подняться, ни добрести до раскинувшегося у стен древнего Блэкнесса лазарета.

Замок манил, но казался неприступнее рая... И Бриана, бредя с фонарем по полю, усеянному телами, с трудом перебарывала озноб: вряд ли это было от холода – теплый плащ, подбитый мехами, защищал от любой непогоды – скорее от ужаса и тоски, переполнявших долину, как вино заполняет наполненный кубок. Здесь, прикрытый со всех сторон горными пиками, Лунный Дол представлялся огромною чашей, из которой черная скорбь изливалась волнами.

– Помогите, прошу, – простенал слабый голос, и Бриана уже привычно ответила:

– Помощь близко, ждать осталось недолго.

Фраза звучала двусмысленно, она поняла это в тот же момент, как впервые сказала: «Ждать осталось недолго... вы скоро умрете и обретете покой» – но раненых она успокаивала, и Бриана твердила ее снова и снова, не в силах придумать чего-то другого, все ее мысли сосредоточились на одном: она должна найти мужа.

Среди сотен и сотен раненых, мертвых тел она должна отыскать лорда Дугласа Блэкнесса.

И отыскать непременно живым!

С его смертью она и сама бы практически умирала: монастырь на острове Гроз теперь, по прошествии лет, представлялся ей мрачной могилой, в которой погребали живых. Она ни за что не хотела б вернуться туда, но кто спросит вдову, не подарившую мужу наследника?

Таков был закон: ссылать несостоявшуюся, как супруга, вдову в древний скит с промозглыми кельями. Негласное наказание, не иначе... И кому есть дело до той, что, являясь женой, мужа видела реже, чем собственного священника: постоянно в военных походах, в стычках с врагами, которым, казалось, не будет конца, лорд Дуглас Блэкнесс так и не удосужился зачать сына. Ну или дочь... Даже слабая девочка упрочила бы статус собственной матери. Но не было и ее... В чреве Брианы ни разу не раскрылся бутон новой жизни, она и женой-то была только по статусу – муж касался ее не чаще двух раз в году, да и то как-то наспех, как будто холодная сталь палаша казалась ему много приятнее теплой кожи супруги.

– Помогите во имя Дана... – вывел ее из задумчивости очередной хриплый голос, а в заскорузлый от впитавшейся в него крови подол длинного платья вцепилась чья-то рука.

– Помощь близ...

– Госпожа, это гунн, – упреждающе шепнул ей слуга. Враг, хотел он сказать, а такие милосердия недостойны! Но Бриана не ощущала к ним ненависти – только жалость, как к прочим. Все они жертвы одной и той же войны... Этот гунн, ее муж и она.

– Помощь близко, ждать осталось недолго, – прошептала она, склонившись, чтобы коснуться ледяных пальцев воина, что держали ее.

Он рвано всхлипнул, дернулся и выпустил подол ее платья. Бриана с комком в горле побрела дальше между телами...

Она должна найти мужа.

И найти непременно живым!

Всю свою юность Бриана провела в том самом ските на острове Гроз. Она попала в него, если верить рассказам монахинь, младенцем с еще не отвалившейся пуповиной: завернутая в дорогое тканое одеяльце, она была обнаружена под кустом цветущего вереска в Инвернессе, человек, нашедший ее, принес копошащийся сверток в монастырь молчаливых сестер-кармелиток, а те, посчитав, что она благородных кровей, переправили девочку в монастырь на острове Гроз. Именно в нем росли и старели благородные леди, так или иначе отвергнутые семьей или недобрыми обстоятельствами.

Там она и познакомилась с будущим мужем... Шотландию сотрясала очередная война, король Торнберн, как шептались в монастыре, бежал с семьей из столицы в замок Блэкнесс, свой самый неприступный оплот в Северных горах, и отгремевшая невдалеке битва долетала до монастырских сестер отголосками раненых воинов, что приходили к стенам монастыря с просьбой о помощи. Сестры принимали их в гостевой пристройке за главным зданием дормитория, врачевали их раны и погребали на кладбище за стенами, коли настойки и травы не помогали справляться с ранами, полученными в сражении. Потом их родным отправлялось письмо с сообщением об их славной кончине...

Бриана не видела славы в искалеченных в битве телах, но писать так было принято, и она тоже писала, когда сестра Агнесс поручала ей браться за письма. «Пиши, девочка, – говорила она, – пусть хотя бы твой почерк послужит утешением перенесшим утрату». В тот день убористым почерком с завитками, которому позавидовали бы переписчики древних свитков мужского монастыря (женщин к этому делу не допускали), Бриана написала одиннадцать писем и, ощутив ломоту в пальцах, шее и затекшей спине, решила выйти на солнечный свет и немного пройтись. День тогда выдался ясный, умытый росой сад сестры Марны с лечебными травами пряно благоухал розмарином, тмином и розовыми тигридиями, во дворе лазарета чуть колыхались на ветерке выстиранные бинты, а у ворот – и это привлекло внимание девушки в первую очередь – пререкалась с неизвестными сестра Исибэйл, привратница.

– В обитель имеют вход только раненые, – объясняла она недовольным, полным осуждения голосом. – Только несчастные страждущие, нуждающиеся в нашей помощи...

И голос, чуть насмешливый, с хрипотцой, от которой мурашки бежали по коже, отозвался на это:

– Поверьте, сестра, нет никого более страждущего, чем я и эти истомленные битвой воины. Мы страждем покоя, заботы и тарелки вкусной похлебки, в которой, мне хочется верить, вы нам не откажете... – Бриана подумала было, что он перестал говорить, но он добавил что-то еще совсем тихо, так, что она не расслышала.

И сестра Исибэйл, как ни странно, подняла тяжелый запор и впустила воинов внутрь. Их было шестеро: широкоплечих, высоких, покрытых пылью и кровью, в цветастых тартанах багряно-алого цвета. Под самым главным из них был конь тарсийской породы, черной, почти пугающей масти, он, казалось, не замечал тяжести воина на спине – горделиво переставляя мощными ногами, он выглядел почти столь же внушительно, как и хозяин. Это животное, помнится, поразило Бриану не меньше самого появления непривычных гостей. Мальчик-конюх, единственный представитель мужского рода в обители сестер-кармелиток, принял каждого из коней с явной опаской, и Бриана, не в силах сдержаться, зашла на конюшню погладить вороного красавца. Того поместили в дальнем деннике с крепким запором – Томэг его явно боялся – Бриана же без боязни протянула коню сочное яблоко.

– Вкусное! – сказала она. – Не пожалеешь, если попробуешь.

Конь, по всему, был не из тех, что легко поддаются на льстивые уговоры и подкуп в виде сочного яблока: он лишь косил на нее подозрительным взглядом и время от времени прядал ушами.

– Такой красивый и такой недоверчивый, – фыркнула девушка, явно разочарованная. Откусила от отвергнутого конем яблока и аж поперхнулась, когда услышала за спиной:

– Это вы про меня, юная леди?

Яблоко вывалилось из ее разжавшихся пальцев и покатилось к ногам незнакомца. Он наклонился, поднял его и, отряхнув от соломы, впился в сочную мякоть зубами. Сок так и брызнул в разные стороны...

Бриана сглотнула, оглушенная и смущенная, даже чуточку перепуганная. Общаться с мужчинами ей выходило не часто, и она их боялась... Просто, наверное, потому, что не знала, чего от них ждать: они казались ей той же редкой породы, что и огневки или те же драконы, живущие где-то в Астрийских горах. А этот конкретный был и вовсе особенным...

– Я... я говорила с животным, – пролепетала она. – С вашим конем, сир.

– С Фризом? – Собеседник ей подмигнул: – Вы, возможно, не знали, юная мисс, но кони не разговаривают. В отличие от меня: я с радостью побеседую с вами.

Вот так, слово за слово, он и забрался ей в душу, сделал так, что долгих пять дней, что они с боевыми товарищами провели в ските, Бриана только и думала, что о воине с голубыми глазами, только и делала, что тайком выбиралась ночами из дормитория, чтобы встретиться с Дугласом Блэкнессом в монастырском саду, и вообще страшно затосковала от мысли, что скоро он покинет обитель, и больше ей его не увидеть. Никогда. Ни-ког-да. Страшное слово скребло внутренность хуже ножа...

А после их поцелуя она и вовсе, казалось, лишилась рассудка...

Он случился за день до назначенного отъезда – сестра-настоятельница, несмотря на явное недовольство, не смела прогнать загостившихся знатных мирян, – они снова встретились в садике на скамейки у Львиного зева, и мужчина, буквально околдовавший неискушенную Бри, предложил ей свои руку и сердце. Она тогда ушам не поверила, покраснела сначала до темно-бордового, после сделалась белой, как ее подбородочный вимпл...

И прошептала:

– Сир, я безродная сирота. На таких, разве, кто женится?

– Я женюсь, – вскинулся тот без единой заминки. И за руку ее взял. – Я женюсь, потому что для меня не имеют значение ни твои родовитость, ни статус – для меня имеешь значение только ты, милая Бри, ты и твое милое личико. Хочешь выйти за меня замуж?

Так как она онемела от счастья и не могла сразу ответить, Дуглас Блэкнесс привел самый весомый свой аргумент: поцелуй.

О том, что они бывают такими, Бри не слышала никогда: ни от мирянок, забредавших в скит время от времени, ни тем более от сестер-кармелиток, целомудренно прикрывавших глаза, стоило только услышать о мире с его безудержными страстями.

Любовь – грех, говорили они, от нее в мире все беды. Она иссушает душу и сердце... «Ах, лучше бы, девонька, тебе никогда не познать это чувство!» Но в тот самый момент, когда губы Дугласа Блэкнесса целовали ее, Бриана в миг поняла, как они ошибались... Мало того она ощущала, что сердце не только не иссушается – расцветает. Восстает, как пустыня, после продолжительной засухи! Разливается соловьиными трелями.

– Я согласна, – прошептала она между пятым и шестым поцелуем.

Впрочем, в тот самый момент она согласилась бы и не только на это... Скажи ей мужчина с огрубевшими пальцами, что ласкали ее, броситься со скалы или отправиться в земли дарков с кровоточащими ранами, она и тогда сделала б это – Бриана Крейтс в тот момент совершенно растворилась в любви. В ощущении нужности и восторга. В бесконечной надежде на новую, незнакомую, но, конечно, счастливую жизнь.

– Помогите... – Женщина вздрогнула и плотнее укуталась в плащ.

– Помощь близко, ждать осталось недолго...

Привычная фраза горечью всколыхнулась на языке. Бриана всмотрелась в лицо незнакомого воина...

Снова не он!

Снова не Дуглас...

Что, если ей его не найти?

Что... если он мертв...

Из ее груди вырвался стон, от боли она невольно согнулась, фонарь едва не выпал из рук.

– Госпожа? – Деррек бросился к ней и поддержал под руку, привычно подставляя плечо. – Вам плохо? Возможно, стоит вернуться? Наши люди продолжат искать. Вы совсем себя изморили...

– Ты не можешь понять: я должна его отыскать.

– И отыщите. Мы все отыщем... – сказал Деррек с твердой уверенностью, увлекая госпожу в сторону замка.

2. 2 глава

Деррек вел госпожу к замку, можно сказать, тащил на себе: нервное напряжение последних нескольких дней сказалось на ее самочувствии. Как же, сначала их настигла ужасная новость о том, что гунны пересекли границу Шотландии и движутся к замку, готовые обложить его и захватить в несколько дней, после маленький Робби, сын их господина, возвращавшийся в Блэкнесс от бабки, был захвачен в дороге горцами из Армадейла. Те давно мечтали взять под контроль торговый путь из Инвернесса в Беннебридж в Дальних горах, и теперь, воспользовавшись ребенком, конечно, попросят отдать им дорогу, и все это в тот самый момент, когда Дугласа Блэкнесса не было в замке, когда их госпожа, леди Бриана, одна управлялась с хозяйством, и без того достаточно хлопотным в последние месяцы.