Нет, с такими типами шутки плохи. Кроме того, подойти к ней нет возможности: Ремезов меня так и не отпускает.
Разворачивает к себе и спрашивает:
– А почему вы мне не хлопали?
– Что? Когда?
– Когда я выступал. Вы всем хлопали, а мне нет. Все еще дуетесь за коктейль и платок?
– Вы что, меня заметили в зале?
– Конечно. Как вас не заметить? Вы в своем красном платье торчали, как роза на пожарище. Так что, вам не понравился мой доклад? Между прочим, я готовил его всю ночь. Подбирал меткие фразы, сжег в камине кучу черновиков. А вы не захотели меня поддержать. А остальных поддерживали!
– Ммм… у вас был… отличный доклад. Я слушала его, затаив дыхание, и забыла хлопать. Мне показалось, что вам была не нужна поддержка. Вы не стеснялись. Вы выступали как… сильный и уверенный в себе бизнесмен.
– На самом деле я трясся как осиновый лист.
– Да вы шутите!
– Шучу. Но уверенным людям тоже нужна поддержка. Внутри каждого уверенного в себе бизнесмена прячется испуганный мальчик, который не понимает, почему он занимается поставками и закупками, вместо того, чтобы покорять космос, как мечтал в детстве.
– Вы мечтали стать космонавтом?!
– Нет. Я мечтал стать археологом. Но суть вы поняли, да? Нам нужно, чтобы нас хвалили. Иначе к чему быть уверенным и сильным?
– А жена вас не хвалит?
– Я не женат. Есть невеста. Тоже уверенная и сильная. Но это другое. Сильные женщины – это сильные женщины, безо всякого подтекста. Он лишены сожалений и розовых фантазий. Скачущие кони, горящие избы… им и так хватает в жизни подвига и романтики.
– Чушь! В каждой сильной женщине сидит девочка, которая ждет принца! Который о ней позаботится!
– Вы сильная женщина?
– Нет.
– Откуда тогда вы знаете?
– Слушайте, вы мне совсем голову заморочили, Родион Романович...
– Какая несправедливость! Вы знаете, как меня зовут. А я вашего имени не знаю.
– Таня.
– Очень приятно.
И тут он галантно берет мою руку и целует, пощекотав пальцы бородкой.
От смущения у меня подкашиваются ноги. Дело в том, что никто и никогда не целовал мне руку.
Оказывается, это очень интимное действие. Или же Ремезов нарочно постарался. Потому что он не просто дежурно чмокнул воздух. Он приложился к руке горячими губами, выбрав чувствительное место у основания пальцев, между косточками. И задержал там губы на секунду-две.
Щетина его бородки кольнула пальцы; до чего волнующий контраст в ощущениях! Мягкость губ и жесткое прикосновение щетины.
А Ремезов при этом еще и в глаза мне смотрел, пронзительно так, тягуче.
У меня по спине пробежали мурашки. Я едва не вырвала руку и не умчалась с криком. Ремезов вводит меня в ступор. Вызывает острое ощущение опасности.
Наконец, Ремезов отпускает мою руку, но глаз не отводит.
Чтобы прервать тревожный зрительный контакт, поворачиваюсь к Кристине.
Дела у нее совсем плохи. Она моргает, как кукла, лицо несчастное – вот-вот заплачет. Ее собеседник талдычит что-то язвительное, напористо высказывает претензии.
– Борис Ефимович, какая встреча! – громко звучит над моим ухом. Ремезов упруго шагает к лысому. – Какими судьбами? Чем вы так взволнованы?
Я тоже подхожу.
– Здорово, Ремезов! – ворчливо отзывается лысый Борис. – Да вот, пытаюсь у этой… – он презрительно кивает на Кристину, – условия уточнить, а она ни бе ни ме. В прошлый раз их шарашкина контора меня здорово подставила, такое дерьмо некачественное привезла, на сортирную плитку пускать и то жалко. И опять этот материал пихают! Видите? – он тычет рукой на стенды с образцами. А эта… – кивок на Кристину. – Только и мычит: «Решать этот вопрос не в моей компетенции!» К руководству посылает. Блин, наберут на работу кого попало, соплячек всяких!
