– Не сам орех. Скорлупа, – пытаюсь его успокоить, но, кажется, плохо получается.
Он не выдерживает, выгибается и смотрит на себя сзади. До него доходит, наконец, что я имею в виду своими идиотскими репликами.
– Охренеть! – снова ругается Влад Гад. – Клюковкина! Как ты это делаешь? Ну как? Тебя вообще можно нейтрализовать? Или это твое призвание – все крушить и ломать?
– Отличный антагонист для того, кто любит все строить, – неудачно шучу.
Влад снова смотрит на меня. Пронзительно. Будто осмысляет какую-то внезапно пришедшую в голову идею. С прищуром. Оценивающе. Затем переводит внимание на стаканчик кофе в руке. Делает мощные глотки остывшего тыквенного латте. Я слежу за его кадыком. Не думала, что мужчин шея и кадык могут быть столь мощными и эстетичными… столь… эротичными.
Легко представляю его без рубашки, и как капли кофейного напитка стекают…
– Клюковкина! – снова вместо ругани орет. – Если ты так яростно стремишься к повышению, то я могу тебе кое-что предложить.
– А?
– Несколько иную работу.
– Какую?
– Личную.
Подходит ко мне еще ближе.
Мое сердце гремит, пульсация достигает ушей. Я дышу часто-часто. Что он собирается делать? Его горящий взгляд говорит о его очень недружелюбных мыслях красноречивее всяких слов.
– Правда, мы с тобой будем больше, чем руководитель и подчиненная.
Я точно не та, кто отступает. Поэтому не пячусь к стене.
Вместо этого смачно ударяю по лицу Влада Гада ладонью.
Треск пощечины раздается на весь кабинет.
Он замирает и тут же касается места, куда я его ударила. Рука у меня не тяжелая, так что даже красноты не будет.
Зато моя душенька довольна.
– Всего доброго, Владислав Гадович! – на этот раз я ухожу, громко хлопнув дверью.
В приемной Янка подозрительно косится на меня.
А меня пробирает дрожь и обида!
Каков нахал! Предлагает мне повышение через постель! Как будто мне это очень нужно! Уже и на орех его пялиться нельзя. Зачем тогда его накачал?
– Северина, вернись! – орет мне вслед, когда я нажимаю кнопку лифта.
О-о-о! Он даже мое имя помнит?
Не глядя на него, вскидываю руку и показываю ему средний палец.
Нет уж! Пусть найдет себе более сговорчивую дурочку!
– Северина, ты не так все подумала!
Лифт тут же открывается, и я успеваю забежать в него и нажать на кнопку закрывания дверей и своего этажа до того, как Владислав Гадович меня догонит.
Меня всю трясет. Так меня еще никто никогда не унижал!
Не так все подумала?
Класс. Я такое уже где-то слышала.
Отпиваю кофе. Даже тыквенный латте не может мне поднять настроение. Мне придется искать другую работу. Да, Новый Год будет не таким шикарным, как я себе его распланировала.
– Как она меня назвала? – спрашиваю у секретарши. – Владислав Гадович?
Яна пытается подавить смех.
– Ага, не в первый раз, значит? – уточняю. Та прячет глаза и блокирует телефон. Кажется, об этом весь офис знает. Блеск!
– Ну… Владислав Гадович в первый раз, – пытается она сгладить углы.
Нет! Я не хочу знать!
Кажется я совсем разучился общаться с женщинами! Любыми!
Делаю вид, что не замечаю хихиканье, когда поворачиваюсь задом к Яне и захожу в свой кабинет, хлопнув дверью. С таким успехом, она с петель слетит. Дверь. Или я.
Клюковкина, чтоб ее!
Зараза!
Оглядываю хаос в своем кабинете. Гирлянда разворочена, стремянка посредине. И что? Так мой кабинет и оставим? Черта с два!
Вначале нужно остыть.
Вот чего Клюковкина завелась? Это я, я должен психовать! На святое покусились – штаны на моей заднице порвали.
