– Да нет, я, в принципе, здоров.
– Угу. А дома кто поможет?
– А дома… (Пауза.) Получается, теперь тоже никто не поможет…
Из диалога со всей очевидностью следует, что страхи связаны с болезненным процессом расставания (настоящий страх), а не с надуманной ситуацией внезапного приступа болезни на улице (иррациональный страх). Как выяснилось во время психологической работы, клиент не представляет себе, как он будет жить один, с чувством ненужности и покинутости. Жизнь вне пары представляется ему бессмысленной, при мыслях об этом возникает отчаяние.
Настоящий страх в этом примере – это страх быть оставленным, невостребованным.
Мнимый страх в этом случае выполняет защитную функцию, замещая рациональный – ужас расставания, ненужности, покинутости и бессмысленности.
Первичная выгода.Лучше я буду бояться каких-то неожиданных проблем со здоровьем, чем впадать в отчаяние от того, что я теперь один. Я пройду полное обследование, все врачи засвидетельствуют, что моё здоровье в порядке. А как спасаться от одиночества, я не знаю.
Кроме того, страх создаёт и поддерживает полуосознанную иллюзию, что «дома помогут»: как будто дома есть кто-то, к кому можно прийти, как будто никакого развода не было, всё осталось по-прежнему, без изменений. Эта иллюзия даёт возможность как-то справляться с болезненным расставанием, позволяет временно переключаться в фантазию «всё осталось как было», сбрасывая эмоциональное напряжение.
Что касается вторичной выгоды, то клиент пребывал в заблуждении, что если он будет в плохом и беспомощном состоянии, то жена сжалится и станет лучше к нему относиться. У него имелись субъективные основания так думать, потому что в его детстве это работало с мамой. Но в настоящем времени отношение жены к нему нисколько не улучшилось.
В терапии мы сосредоточились на настоящем страхе. Когда клиент научился справляться с одиночеством и ненужностью самостоятельно, без помощи женщин, симптомы паники прошли. Фобия уходить далеко от дома исчезла ещё раньше – сразу после того, как он осознал, что развод неизбежен и что, даже оставаясь в квартире, он ничего не контролирует.
Девушка, 22 года. Панически боится остаться одна, ей необходимо, чтобы рядом всегда кто-то был. На приём пришла с подругой. Панические атаки раз в неделю. Симптомы начались полтора месяца назад. На вопрос, что изменилось в тот момент, отвечает, что никаких перемен в жизни не произошло. При последующих расспросах выясняю, что она состоит в отношениях с парнем, который к ней неуважительно относится, оскорбляет, предъявляет нереальные требования, постоянно обижается и винит её. Спрашиваю:
– Что ты думаешь делать с этими отношениями?
– Я решила, что мы расстаёмся.
– Давно?
– Месяца полтора назад.
– М-м-м? А почему до сих пор не рассталась?
– Не могу решиться.
Период времени совпал, и это навело меня на мысль, что, возможно, решение расстаться как-то связано с симптомами. В ходе дальнейшей беседы обнаружилось, что осуществить своё намерение ей мешает страх остаться совсем одной, без поддержки. С родителями она не общается из-за серьёзных конфликтов, с другими родственниками тоже. Мама крайне несдержанная, агрессивная и авторитарная, из-за ссор с ней клиентка ушла из дома в 17 лет. В итоге парень оказывается единственным близким человеком, но даже с ним она повторяет конфликтный сценарий отношений с родителями. Оставаться рядом с ним невыносимо, но и расстаться страшно. В результате она оказывается зажатой между двумя страхами и ни расстаться, ни продолжать жить так дальше не может.
