У экипажа меня ждал наш возница-садовник-дворник. Очень хмурый. Поздоровался со мной, будто из будки гавкнул. Он всегда немного нелюдимый, но сейчас особенно. И расспрашивать его, в чем дело, было бесполезно. Утрамбовал меня внутрь кареты, вот и весь разговор.
Всю дорогу до дома я мучилась плохими предчувствиями. И войдя в отчий дом, готовилась узнать что-то из серии “У папы обнаружился старший брат и более законный наследник титула и состояния”. Не удивилась бы.
Навстречу мне несли фортепиано. Старинное, очень ценное. С золотой гравировкой и клавишами из драгоценных камней. На нем я училась играть в детстве. И весьма неплохо. Даже ни одни соседи не переехали. И помощники по дому не разбежались.
Четверо рабочих бранились, ругая тяжелый и неповоротливый предмет.
– Барышня, уступите дорогу! - потребовал ближайший ко мне грузчик. - Не видите что ли, вы дверь заслонили.
Бочком-бочком я проскользнула в комнату, глядя как чужие люди по-свойски распахивают обе створки парадного выхода, чтобы протащить громоздкий инструмент. И не сразу заметила папу. А потом и узнала его с запозданием. Спокойный, всегда причесанный и аккуратно одетый папочка сильно изменился за полмесяца моего отсутствия.
– Верея, детка! Как я рад тебя видеть! - на его лице проступила вымученная улыбка. - Сейчас и мама спустится, мы пообедаем, а затем нужно будет поговорить.
– Почему наше пианино уносят? - спросила я, оглядывая комнату, и уже понимая, что им одним дело не ограничилось.
– Я все тебе расскажу, чуть позже, - пообещал мой родитель.
По привычке я заняла свое место за столом, папа нерешительно замялся рядом, а потом сказал:
– Милая, если ты поможешь маме на кухне, то мы сможем пообедать куда как быстрее.
– А что мама делает на кухне? - удивилась я.- Готовит?
Папа вздрогнул:
– Нет, до таких ужасов пока не дошло. Иначе вряд ли мне удалось бы дожить до твоего приезда. У нас сейчас осталась всего одна кухарка, и накрывать приходится самим. Понимаю, это серьезные лишения… но придется потерпеть. Временно.
Что ж, как я могу отказать в помощи родной матери?
– Ты помнишь, где кухня? - спросил папа. - Могу показать, если что. Я теперь тоже научился ее находить.
И его лицо просияло сдержанной гордостью.
Нужное место я нашла, конечно же. Это оторванный от реальности папа мог не знать, где можно разжиться леденцом, засахаренными орешками, или стащить среди ночи бутерброд с колбасой. Мне же эти хитрости были с детства известны.
И без того немаленькое помещение казалось сейчас огромным и пустым. В нем не хватало примерно третьей части мебели и куханной утвари, а вместо слаженного трио поваров сольно металась одна-единственная Элоиза. От стола к столу, от плиты к плите. Моя мама же опиралась на стену с подносом в руках, ожидая, пока ей принесут и поставят очередное блюдо. Рядом с ней была небольшая тележка, на которую этот поднос она затем и водрузит.
– Верея, дочка! - оживилась мама при моем появлении. - Ты как раз вовремя. Возьми еще одно блюдо и подожди, пока Элоиза тебе его чем-нибудь наполнит.
– Может, если я ей помогу, будет быстрее? - использование студенческой столовой сделало меня более активной в бытовом плане, нежели мои родители. Хотя, надо сказать, я всегда стремилась обслуживать себя самостоятельно.
Кухарка выразительно глянула на мою маменьку, и с благодарностью потащила меня к плите. Я обратила внимание на опуствший буфет, отстутствие одной из печей и еще кое-чего совсем не по мелочи. И поняла, что меня это уже не удивляет.
