И почему вдруг за завтраком? К чему такая срочность? Нельзя было до ужина подождать?
В такой обстановке серьезный разговор не клеился. Поэтому мама завела несерьезный:
– Вы не поверите, что мне сегодня снилось! – с преувеличенным восторгом воскликнула она. – Три маленьких белоснежных единорога! Они резвились на зеленом лугу, а неподалеку над ними возвышались стены каменного замка. Как думаете, может, этот сон пророческий? Наверняка он предсказывает, что у вас будет трое прелестных детишек. Ах, поскорее бы стать бабушкой!
Мой жених от такого неожиданного заявления едва не подавился чаем и наверняка был готов разразиться гневной тирадой, но вовремя сдержался.
– Позвольте, леди Дюваль, но почему единороги? – спросил он. – У моей семьи ведь все-таки грифоны являются хранителями Дома. Может, у вашего сна было какое-то другое значение?
– Нет-нет, я абсолютно уверена – он предсказывал именно ваших будущих детей! А то, что они предстали в виде единорогов… Ну ведь мы-то из Дома Единорога и с грифонами никогда дел не имели.
– Мы и единорогов за всю жизнь не видели, матушка, – напомнила я ей. И пояснила жениху: – Наш Дом из тех, что называют новыми. Его основал мой отец. Сами понимаете, хранители рода не всегда сразу являют себя перед своими подопечными. Говорят, папа однажды повстречал единорога и изобразил его на нашем гербе…
– Видели или нет – какая разница? – вставила мама. – Я ведь чувствую, что моя догадка верна!
Я украдкой вздохнула и сдалась. Все равно ее не переубедить. Нам с женихом оставалось лишь помалкивать и время от времени поддерживать непрекращающийся поток матушкиной болтовни скупыми кивками или ничего не значащими репликами. В результате беседа, изначально призванная быть краткой, заняла почти все утро.
Королю, наверное, следовало специально большими буквами упомянуть в письме, что это утреннее свидание должно быть только для нас двоих. Судя по его задумке, моя мать здесь явно лишняя.
Тем не менее, мне все-таки удалось выяснить главное: имя моего будущего супруга – Ричард Эдельгаст. Он красив и относительно молод – ему едва исполнилось двадцать шесть. Русые волосы и темно-серые глаза, словно грозовые тучи, готовые вот-вот разразиться громом и молниями. Нахмуренные брови лишь сильнее подчеркивали это впечатление.
Под его суровым взглядом хотелось сжаться, словно мышка, и дрожать от страха. Но я себе этого не позволяла. Сидела ровно и неподвижно, будто металлический штырь проглотила. Хотя и было довольно неудобно делать это с подогнутыми под себя ногами в платье с длинной пышной юбкой. Бесконечные рюши на ней то и дело приподнимал легкий сквозняк и закидывал прямо в тарелку. А я снова и снова терпеливо смахивала их обратно, делая вид, что меня это ни капельки не беспокоит.
Несмотря на все то, что рассказывала мне матушка о бедственном положении Дома Грифона, выглядел мой жених весьма презентабельно, если не сказать роскошно. Дорогой костюм известной марки, сшитый на заказ, вероятно, совсем недавно. Не менее дорогая обувь, драгоценные запонки и массивные часы на запястье по последней столичной моде.
Представительный, уверенный в себе, с хорошими манерами – и не скажешь, что столько лет провел в провинции. Только волосы лежали в беспорядке, будто их потрепал ветер, хотя и видно, что мужчина причесывался. А еще у него имелась трость с костяным набалдашником в виде орлиной головы. Прислоненная к стене, она под действием сквозняка все время заваливалась то на одну, то на другую сторону, и мужчине постоянно приходилось ее ловить.
