– В «Славянской Таверне».
– Уже еду.
– Спасибо.
Я убрал телефон, заказал стакан воды и приготовился ждать, обдумывая расклад. Илья пытался этого избежать, зная, что связь со мной может навредить моей карьере. Увидеть лицо Кузнецова, когда меня уводили с церемонии, было ударом. О его реакции я даже думать не хотел.
Я гадал, что с Ильей, но звонить ему нельзя. Он сам свяжется, когда сможет.
Телефон зазвонил.
– Алла.
– Где ты, черт возьми? – ее голос резанул по уху.
– А что?
– Я в центральном участке с адвокатами Кузнецова. Они сказали, ты ушел.
– Отпустили.
– Где ты?
– Встречаю Диму в «Таверне».
– Почему ты в баре? Костя, это серьезно. Надо быть на шаг впереди.
– У них ордер на обыск дома. Меня не пускают.
– Черт, – она замолчала, обдумывая. – Подключаю адвокатов. Встречаемся у тебя.
Она бросила трубку. Я набрал Диму.
– Алло.
– Дима, прости, что так вышло, но встретимся позже.
– Ты в порядке? – он встревожился.
– Да, надо увидеться с Аллой.
– Без проблем, – ответил Дима. – Позвони, если что.
– Спасибо.
Я чувствовал себя паршиво. Все еще в смокинге, я мечтал о душе и кровати.
У дома осталась одна полицейская машина. Я припарковался на улице и подошел к подъезду.
– Можно войти? – спросил я молодого полицейского.
– Заканчиваем. Пару минут.
Двое полицейских выносили синие пакеты с уликами в машину.
– Теперь можете, – сказал полицейский, чиркая в планшете.
Я вошел.
– Боже, – выдохнул я.
Дом разнесли. Шкафы на кухне пусты, крупы и мука высыпаны на стол, содержимое холодильника – в раковине. В гостиной вспороты подушки, пол усыпан пухом. Картины сняты, их задники разрезаны. Черные пятна от дактилоскопии испещряли поверхности.
В спальне одежда из шкафа свалена на пол. В ванной зубная паста выдавлена в раковину, крем для бритья размазан по столешнице.
Гнев вскипел во мне. Я хотел крушить, ломать. Но за пределами льда я держал эмоции под замком. Каток был единственным местом, где я их выпускал.
– Костя? – позвала Алла.
Я подавил ярость, пока лицо не стало пустым. Вернулся на кухню. Разруха шокировала даже во второй раз.
– Черт возьми, – Алла озиралась, глаза широко раскрыты.
Лера стояла позади, держа папки. Ее лицо побелело, взгляд был полон печали.
– Добро пожаловать, дамы, – я натянул улыбку. – Напитки?
Они уставились на меня. Я перешагнул упавший стул и открыл морозилку. Нераспечатанная бутылка водки чудом уцелела.
– Удивлен, что они не вылили ее, – я достал три стопки и наполнил их.
– Костя, надо поговорить, – начала Алла.
– Сначала выпьем, – я кивнул на стопки.
Она шагнула к стойке. Я посмотрел на Леру, застывшую в стороне. Ее голубые глаза изучали меня. Интересно, видит ли она, что творится внутри?
– Ты тоже, Лера. Иди сюда, – сказал я легко.
Она подошла, положила папки и взяла стопку. Светлые волосы выбились из косы.
– За жизнь, – я опрокинул стопку. После ночи с Ильей, без еды и сна, водка обожгла горло.
Алла выпила свою и перешла к делу.
– Объясни, что происходит.
Лера понюхала стопку, осторожно поднесла к губам. Запрокинув голову, проглотила, и ее глаза заслезились.
– Еще? – спросил я.
Она покачала головой. Я налил еще – просто чтобы проверить.
Алла щелкнула пальцами.
– Романов. Сосредоточься.
Я посмотрел на нее.
– Играл в покер с другом.
– С кем?
– Илья Воробьев. Мы росли вместе. Вижу его редко, но иногда тусуемся.
– И? – она теряла терпение.
Лера, не отрывая от меня взгляда, выпила вторую стопку. Это впечатлило.
