И никто ни за что не отвечает!
* * *
Вода открылась враз. С вечера ещё, сколько захватывал взгляд, пойма щетинилась шугой, а утром всё гладко и чисто. Хотя от берега до воды больше ста метров, но уровень, не останавливаясь, поднимался. На постоянно меняющейся прибрежной косе стали появляться браконьерские лодки, по возможности облегчённые, с убранными сиденьями… Весной тащить лодку до воды, постоянно проваливаясь по колено в оттаявшем глинистом дне, очень тяжело. В последующие годы, наученные первыми неудачами, мы стали вытаскивать лодки на отмели ещё по льду, не применяя особых физических затрат. Прицепишь её за «макарашку» или даже снегоход и, как нарты, тащишь, куда надо. В первый раз всё не так. На первую воду мне свою лодку предложил батя.
– Ты, конечно, купил хорошую, но сейчас не годную. До воды не дотащишь, да и посадка глубокая, намучаешься. Бери мою плоскодонку. Мне её двадцать лет назад Саня Малетин, кузнец наш, за двадцать пять рублей в огороде склепал. Она на вид неуклюжая, но в воде хорошо себя показала. Саня, дай Бог ему здоровья, – батя скупо перекрестился, – мастер настоящий! Не то, что теперь сын его, ротан…
Лодка, на вид напоминавшая игрушечный картонный пароход, какие мы клеили в школе на первомайские праздники, только в несколько раз больше, хранилась за забором в огороде. Сходив с утра в совхозную столярку, договорился с парнями о помощи, «за немного посидеть». Вернувшись, не теряя времени, нашли с батей вёсла, кованый самодельный же якорь, похожий на маленький однолемешный плуг, выпилили сидушку из толстой сосновой доски. В пять часов пришли трое, согласившиеся немного понапрягаться «за градус». Малетин Юрка сразу узнал работу своего отца.
– Да, точно! Это он делал, конкретно помню. Я самолично ему за конфеты кувалду на клепы держал…
Лодку перекинули через забор и на плечах понесли к берегу. Тут началось самое трудное. Пройдя с разгона несколько метров от берега, враз по щиколотки провалились и встали, как четыре столба, прижатые к тому же сверху листом клёпаного железа. Теперь, чтобы идти, нужно было вырывать ноги из липкой, словно нагретый гудрон, глины и пытаться шагнуть, проваливаясь одной ногой и рвать другую. Не видя из-за лежащей на плечах лодки подельников, каждый рвался в удобную для себя сторону, думая уже о том, чтобы не упасть и не быть прижатым этим «неконкретным плавсредством». С берега, стараясь перекричать нас, надрываясь орал Латок, увидевший такое мероприятие и прибежавший помогать.
– Вы встаньте смирно, кони, остановитесь. На мой счёт враз старайтесь шагать, не вразброс. И тянитесь к морю, на хер вы каждый в свою сторону прёте – порвать дядь Санин самоклёп всё равно не получится!.. Давай, на счёт, пасти свои закройте, тогда меня слышно будет. – Он, дождавшись напряжённой тишины, начал считать: и раз, и раз, и раз!..
Первым не выдержал Салтык, самый здоровый и тяжёлый из нас.
– А где два, падла?! Ты счёт не знаешь или тебя со вчерашнего склинило? Я уже по яйца утонул, не вылезу без упора! – Салтык наклонился и попытался упереться в зыбкое дно свободной рукой. Лодка моментально повалилась в его сторону, и он надсадно взвыл. – Вы чё на меня её опускаете, обалдели, давай бросаем, пока не задавила…
Латок, находясь на безопасном от болота расстоянии, нас не понимал и уже, сорвав прокуренный голос, сипел, призывая «пацанов» к подвигу.
