Браконьерщина - страница 15

Я решил не рисковать и занимался пока подготовкой к «рыбалке по воде», готовил летние сети, ремонтировал моторы.

Как бы там ни было, но теперь я приобрёл статус независимого браконьера, но правильнее, рыбака. Вообще, человек, желающий и умеющий рыбачить и, следовательно, зарабатывать этим деньги, поставлен в ужасные кабальные условия. Об этом мне говорил Валерка, а сейчас я видел это всё сам. Каждый начальник, от которого хоть немного зависит судьба рыбака, требует что-то для себя. Примерно так: если у тебя лицензия и хорошая лодка с мотором – будь любезен несколько раз в сезон покатать по морю инспекторов с облавами. Значит, мне нужно будет исполнять обязанность инспектора. Следовательно, я буду ловить и наказывать тех, кем являюсь сам! И это норма! Обязательно раз, а то и два в месяц должен согласиться на любые протоколы о нарушениях, якобы выявленных инспектором, и сам же потом их оплатить. Причём протоколы должны оформляться на реальных людей, чтобы «комар носа не подточил»! Разрешительные документы должны быть всегда «на мази» – отчёты о выловленной рыбе, фактурки о сдачах и ещё, ещё… Поэтому многие, начинавшие карьеру «рыбака с лицензией», скоро её завершали и становились просто честным рыбаком!

Парадокс, но именно свободные рыбаки, читай, браконьеры, рискующие очень многим в такой работе, чаще ведут себя гораздо честнее и справедливее по отношению друг к другу и к природе…

Мужиков с кличками «Татарин» было трое, что даже для нас самих было очень неудобно. Но, словно заклятье, никакие другие «погоняла» к ним не липли. Промучившись в изобретательности и ничего не придумав, решили всё оставить, как есть. А запомнить, кто есть кто по номерам, – дело техники.

Первый, Серёга Татарин, худой и хитрый, начинающий издалека, всё много раз просчитывающий и уверенный в своей правоте. Приехал откуда-то с северов, где, как он сам говорил, «поставил на всё и проиграл». Будет около нас всегда, иногда исчезая, но появляясь вновь, как раз тогда, когда его забывали. Видя выгоду, работы не боится, к тому же не белоручка.

Второй, дядя Ваня Татарин, тоже перекуп, но производственник. Этот никогда не покупал рыбу на перепродажу, он запускал её в полную переработку. Допустим, взяв весной сто килограммов окуня, он этого окуня потрошил. Молоки и икру очень грамотно и вкусно солил, саму рыбу тоже солил и сразу коптил. Потом лично, не доверяя придумку никому, на субботу и воскресение ехал на процветающую и растущую, словно бесхозная городская помойка, барахолку и продавал с лотка эту свежую вкусноту. Причём икру с молоками предлагал намазанную на кусочек чёрного хлеба, с рюмкой холодной водки. Отбоя от покупателей не было. Отторговавшись и отночевав дома две ночи, уезжал, словно в командировку, на дачу, где полностью повторял процесс.

Дача у него была в захолустной деревушке, километрах в тридцати от нашего села, поднятая из тёплого, пятнадцатого бруса, небольшая, на капитальном фундаменте. Зато пристройки к ней были основательные, светлые, достаточно тёплые, чтобы работать круглый год. Летом она не прогревалась, сохраняя удобную для работы с рыбой температуру, зимой отапливалась небольшой компактной печкой, разбивающей помещение пополам. Командовала, правильнее заведовала, дачей местная женщина, на двадцать лет моложе дяди Вани. Была она красивая, но не совсем умная, жила с родителями. До Татарина её таскали по деревне на все гулянки, где были мужики. Она охотно ходила, никого и ничего не стесняясь. И скорее всего, так бы и пропала в загульном омуте, если бы её не заметил дядя Ваня. Через неделю уже знали, что Алка, прозванная за безотказность Подложкой, теперь баба Татарина. И знали, что он вроде даже обещал оторвать любому «жениха», если тот «любой» что-нибудь намекнёт Алке. Почему-то Татарину верили, по крайней мере, на праздники её приглашать перестали и обидной кличкой на народе больше не называли. Любила она дядю Ваню или боялась, непонятно, но стала жить в его доме, хозяйничать и помогать ему в работе. Через полгода у неё во рту появились новые белые зубы взамен потерянных в девичестве, и страшная китайская дублёнка. Сам Татарин словно помолодел, стал по-молодёжному стричься и курить вместо «Беломора» сигареты с фильтром. Называли его «Татарин два». Но был ещё «Татарин три».